Выбор
Много лет отец работал с одним и тем же местным поставщиком фасонных деталей и заготовок. Поначалу я не мог понять, зачем нужно было менять поставщика, тем более на иногороднего.
А дальше пазлы начали складываться.
Всё было четко продумано.
Рассчитывая на мой отсутствующий интерес и беспечность, я должен был тупо подписать контракт, не вникая, не разбираясь. Как обычно.
И я бы так и сделал.
Но одно дело гадить непосредственно отцу, а другое — нести ответственность перед людьми.
И брать грех на душу, в случае чего, я не собирался.
Я запросил у испытательной организации результаты анализов и испытаний, документы технического учета брака и дефектов, которые фиксируются в соответствующих журналах. Мне пришлось надавить на техника, проводившего испытание и получить от него достоверную информацию.
Я держал в руках акт, в котором чёрным по белому красовалось решение о признании наличия микроскопического брака, несоответствующего требованиям стандартов и техническим условиям утвержденным образцам, подписанный гендиректором литейного завода и принятого для дальнейшей поставки и использования. То есть нами.
Чтобы понимать всю важность ситуации, я обратился к специалисту, который доходчиво объяснил процедуру литейного производства: при заливки расплавленного металла в форму в следствие механических ошибок персонала из плавильного агрегата в полость литейной формы может проникнуть шлак вместе с расплавом. Мелкие шлаковые частицы, образующиеся вследствие физико-химических реакций в расплаве, обычно не приводят к образованию существенных дефектов, но вот крупные (такие, как в нашем случае) имеют разрушающую силу. Они влияют на прочность и пластичность металла, придают ему хрупкость и заметно уменьшают коррозийную стойкость.
Каким будет будущий исход сварной конструкции из такого бракованного метала мне страшно представить.
И мне бы не хотелось жить с чувством вины и ожидания, что такая дефектная конструкция когда-нибудь может убить человека.
Конкретно этот микроскопический брак в последствии очень сложно доказать и определить, а значит никаких рекламаций, виновных и виноватых.
Я не подписал договор и тем самым днем выдвинулся обратно.
По дороге в аэропорт мой телефон разрывался звонками отца.
Видимо, ему уже успели доложить.
Пришлось выключить гаджет, чтобы не слушать его вопли. Мне и так предстоял нелегкий разговор, так как после прилета я планировал сразу поехать в офис с подготовленным заранее заявлением об увольнении по собственному желанию.
Я собирался начать новую, независимую жизнь.
С моей рыжеволосой ведьмой.
По обыкновению в офисе мы переругались с отцом, и я был послан на все четыре стороны, что мне крайне подходило. Даже несмотря на то, что моя зарплатная карта через полчаса была успешно заблокирована отцом.
Я не мог ехать в таком состоянии к своей девочке. Всё, что мне больше всего хотелось после общения с родным отцом, так это надраться в хлам. Что я и сделал. Устроил себе похороны прошлой жизни, уверяя себя, что завтра наступит новый день, я смогу увидеть свою девочку и начну вместе с неё новую жизнь.
Сука, в тот момент я был счастлив.
Но свою девочку я увидел гораздо раньше.
У нас дома, в кругу семьи. Знаете, это как неожиданно получить по затылку кирпичом.
Она сидела, невинно хлопая глазами, в которых прочитывалось неподдельное удивление от факта моего фееричного появления.
Не ожидала, крошка.
Я тоже не ожидал ее там увидеть
Интересно, как часто у них проходили вот такие семейные вечера?
Отец, не отошедший от моего прощального подарка, что-то орал. А я ничего не понимал. Я смотрел на нее. И чувствовал, как надуманное мною счастье скоротечно утекает сквозь пальцы.
Я ощущал себя преданным, обманутым, ненужным.
Четверо их против меня одного.
Я не помню, как и на чем уехал из дома, не помню, как оказался в каком-то обкуренном притоне, не помню, что пил и курил, но, сука, помню маленькую родинку над губой на светлом лице, которая отдалялась от меня все дальше и дальше…
Андрюха нашел меня к вечеру четверга и вытащил мое бессознательное тело на свет Божий. Всю пятницу я блевал и, кажется, выблевал все свои мозги, потому что не мог ни о чем думать, кроме дичайшего головокружения, тошноты и боли в желудке.
А еще ныли ребра. Это уже Андрюха приложился в качестве воспитательных мер.
В субботу ближе к обеду я окончательно оклемался и смог трезво мыслить.
Встретился с покупателем моего Камара.
Еще будучи в Москве, я выложил его на продажу.
Это всё, что у меня осталось.
Этих денег должно было хватить, чтобы осуществить то, о чем я не смел даже думать, но украдкой мечтал.
Да, я не заработал даже на тачку, но мне плевать, пусть мой Камар останется в качестве компенсации от отца за мою разрушенную жизнь.
