Сандра Браун - Влюбленные

— Слава богу, твоя Хэрриет не сказала ему ничего такого, что могло бы насторожить его еще больше, — заметила Амелия. — Наоборот, она только лишний раз подтвердила, что ты — обычный журналюга, который рыщет в поисках хорошо оплачиваемых сенсаций.

— В общем-то, так оно и есть… — согласился Доусон и снова задумался. Несколько секунд спустя он снова схватился за телефон и начал быстро нажимать кнопки, вводя какой-то номер.

— Гленда, радость моя, ты выйдешь за меня? — проворковал он, когда ему ответили. — О’кей, не хочешь замуж — не надо. Но, быть может, нам с тобой стоит закрутить романчик, а? Такой, чтобы небесам жарко стало?.. Тоже нет?.. Ну а как насчет того, чтобы просто перепихнуться по-быстрому?.. Нет, солнышко мое, я не могу пойти туда, куда ты меня только что послала… и заткнуться тоже не могу, потому что сначала у меня будет к тебе пара вопросов. Спрашивать и проваливать? О’кей. Во-первых, сегодня утром, где-то без десяти десять, нашей Драконше кто-то звонил. Нет, я не помню номер ее добавочного, но… Отлично. Ты просто чудо, Гленда! Стоит ли удивляться, что я так тебя люблю? Ты не могла бы выяснить для меня номер, с которого звонил этот человек? Нет, конечно, не через Драконшу, боже упаси!.. Попробуй узнать на коммутаторе, только осторожненько, не привлекая лишнего внимания… Сможешь? Вот умничка. Ну а теперь вторая просьба… — Доусон набрал в грудь побольше воздуха, словно собираясь броситься в ледяную воду. — Мне нужно «попасть в тюрьму»[36], ничего не совершив. Ты мне поможешь?..

Роль няни для Хантера и Гранта взяла на себя одна из охранявших дом сотрудниц полиции. Детям она сразу понравилась — особенно после того, как ей удалось соорудить из подручных материалов вполне приличную гоночную трассу для их многочисленных машинок. Трасса занимала две комнаты и даже поднималась по лестнице, и мальчики были вне себя от счастья. Другой полицейский привез продукты, чтобы пополнить запасы в холодильнике и в кладовой, поэтому на континент Амелия уезжала почти с легким сердцем. Ей, правда, не слишком хотелось снова оставлять детей с чужими людьми, но она знала, что другого выхода нет и что она должна помочь Хедли и Доусону.

А Хедли затеял эту поездку, так как хотел взглянуть на оставшиеся у нее вещи Джереми. Правда, Амелия сразу предупредила, чтобы на многое он не рассчитывал. «Я сохранила только то, — пояснила она, — что, как мне казалось, будет интересно мальчикам, когда они вырастут. Несколько фотографий, его военные награды и тому подобные мелочи». Хедли это не обескуражило. Он так и сказал ей — мол, он и не рассчитывает что-то найти, но надеется, что при виде принадлежавших Джереми вещей у него может появиться какая-то плодотворная идея.

В пути их сопровождали полицейские, которые ехали в машинах без опознавательных знаков впереди и позади ее автомобиля. Они не стали переправляться на континент, но в Саванне Амелию уже ждала еще одна пара охранников на машинах. Ей казалось, что этот конвой выглядит слишком уж нарочитым. Но вслух высказывать эту мысль она не стала, полагая, что полицейские лучше знают, что и как надо делать. Правда, когда она обнаружила, что под пиджаком Хедли прячет кобуру с пистолетом, ей стало не по себе — вместе с тем Амелия немного расслабилась. Наверное, ей нужно было все это увидеть, чтобы осознать, что ее охраняют, и чтобы понять, в каком сильном напряжении она пребывала в последние пару дней.

Но прежде чем ехать домой к Амелии, они доставили Доусона в окружную тюрьму и условились, во сколько за ним нужно заехать.

— Я мог бы поговорить с кое-какими знакомыми и облегчить тебе задачу, — предложил Хедли. — Сделать твой визит, так сказать, более официальным.

— Спасибо, не надо, — отказался Доусон. — Мне как раз не хотелось появляться здесь в официальном качестве. Когда один гражданин желает увидеться с другим гражданином в частном порядке, это в большей степени располагает к доверию.

— Ну-ну… блажен, кто верует. — Хедли с сомнением покачал головой.

— У тебя свои методы, у меня — свои, — отрезал Доусон и, наградив Амелию многозначительным взглядом, выбрался из машины. — До встречи.

— Желаю удачи, — ответила она.

У дверей тюрьмы Доусон задержался, чтобы убедиться — полицейские машины без специальной маркировки по-прежнему движутся впереди и сзади ее автомобиля, — и только потом вошел в здание тюремной канцелярии, где в вестибюле его уже дожидался адвокат Стронга Майк Глизон. Эту встречу устроила Гленда, которая позвонила адвокату и выдала себя за высокопоставленного сотрудника «Лицом к новостям». Глизон попался на ее уловку, и Доусон невольно подумал о том, что, по справедливости, именно Гленда должна была бы стать главным редактором журнала. Вот только она все равно бы не захотела.

«Все адвокаты тщеславны, как павлины» — так объяснила Гленда секрет своего успеха, когда перезвонила Доусону и сообщила, что Глизон будет ждать его в назначенное время.

К сожалению, Гленде так и не удалось узнать никаких дополнительных подробностей относительно утреннего звонка Берни Кларксона. Как и ожидал Доусон, звонок был сделан с номера, который при попытке на него позвонить оказался заблокирован. «Извини, тут я ничего не могу поделать», — сказала ему Гленда.

«Ты и так сделала для меня очень много», — ответил он совершенно искренне. Доусон и в самом деле считал встречу с адвокатом большой удачей.

— Мистер Скотт? — Майк Глизон с самодовольной улыбкой поднялся ему навстречу.

Двое мужчин обменялись рукопожатием.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — проговорил Доусон, улыбаясь дежурной улыбкой.

— Именно встретиться, мистер Скотт. — Адвокат с ходу попытался дать понять, что он — важная персона, от которой многое зависит. — Но я не гарантирую вам свидания с моим клиентом. Сначала я хотел бы послушать, что́ вы скажете.

— Что ж, попробую убедить вас, что это свидание будет всецело в интересах мистера Стронга. И в ваших… — Доусон ослепительно улыбнулся.

— Пробуйте. Все в ваших руках. — Адвокат скептически ухмыльнулся и жестом показал в направлении комнаты ожидания, где они могли поговорить более или менее спокойно.

Майк Глизон был примерно одного возраста с Доусоном, но одевался куда изысканнее, да и выглядел более ухоженным. И все же его нельзя было считать опытным адвокатом — перекрестный допрос, который он устроил Амелии, только ухудшил положение его клиента. Попытавшись поправить дело, Глизон вызвал на свидетельское место самого Стронга, но почти ничего не выиграл. Адвокату, правда, хватало ума, чтобы понимать, в каком катастрофическом положении оказался его подзащитный, однако с Доусоном Глизон говорил свысока, да и держался довольно заносчиво. Такой стиль общения, впрочем, мог указывать и на его глубокую неуверенность в себе и своих силах. В настоящий момент его клиенту грозил смертный приговор, а Глизон ничего не мог сделать и знал это. По крайней мере, не собирался опускать руки. За одно это его следовало уважать, но почему-то Доусон никакого уважения не испытывал.