Паулина Симонс - Красные листья

Спенсер задумался, а потом предположил:

— На ее руках и груди кто-то сидел. Ведь это следы коленей.

— Точно. Следы коленей. А эта девушка боролась за свою жизнь, пыталась дышать…

— Чем ее душили? — прервал его Спенсер. — Руками?

— Нет-нет. На ее лице, правда, остался прекрасный отпечаток. Но это был большой абсорбирующий объект. На ее лице нет никаких специфических следов давления пальцев. Может быть, подушка? Подошла бы любая подушка, например, тридцать на тридцать сантиметров.

Спенсер был не в силах посмотреть на доктора.

— Детектив О'Мэлли, — сказал Иннис, его манеры стали мягче. — Я нашел кое-что у нее под ногтями. Ее убийца, возможно, имеет царапины, в общем, на нем могут остаться кое-какие следы.

— И что вы нашли у нее под ногтями?

— Кровь, — ответил доктор. — И несколько волосков.

— А-а-а. Почему же вы сразу не сказали?

— Ожидал, когда вы спросите.

— Какого цвета волосы?

— Я их тщательно не изучал, детектив. Но у меня все же был в распоряжении микроскоп. Не желаете взглянуть сами?

Спенсер почти согласился. Но что он понимал в анализе образцов волос?

— У вас есть образцы волос кого-нибудь из подозреваемых, чтобы я мог сейчас сравнить? — спросил Иннис.

Спенсер хотел было сказать «да», но вовремя остановился. Они ведь, эти трое, такие молодые. Он покачал головой и, подумав некоторое время, спросил:

— Вам удалось установить, что это была женщина?

— Я никогда ничего не устанавливаю, детектив, пока не имею абсолютной уверенности.

— Да, пожалуй, ведь женщина не могла ее изнасиловать.

— А кто сказал, что она была изнасилована?

— Она не была изнасилована?

— Нет.

— Нет? Вы уверены? Вы абсолютно уверены?

— Уверен ли я? — Иннис усмехнулся. — Это моя работа. Я разве спрашиваю вас, уверены ли вы, когда проводите какие-нибудь следственные действия или допрашиваете подозреваемого? Никаких сексуальных домогательств по отношению к ней не применялось, поскольку на стенках вагины отсутствуют какие-либо повреждения, отсутствуют следы спермы…

— Он мог использовать презерватив, — сказал Спенсер.

— Кто? Убийца? И что, прежде чем начать ее насиловать, он объявил: «Извините меня, подождите, пока я надену вот это»? Очень уж замысловато выглядит. Или он попросил ее подержать немножко подушку, пока он приспособит презерватив, или он подложил подушку под ее разбитую голову, чтобы так было удобнее? Нет, детектив. Я уже вам сказал: мотивы могут быть любыми, но секс исключается.

Спенсер хотел сказать, что секс никогда не исключается. Он не мог поверить в это, ему так хотелось, чтобы обнаружилось, что на нее напал какой-то посторонний злодей, не имеющий отношения к ее окружению.

— Я передам вам для работы образцы волос и крови, — произнес Спенсер, потупившись.

— О, у вас они есть? Господи, я возьму их с собой в лабораторию.

— Какую лабораторию вы имеете в виду — в Селлмарке? В Южной Каролине? Но на это же уйдут месяцы! — воскликнул Спенсер.

— Не нужно паники. Соответствующая аппаратура есть и у нас в Конкорде.

— И сколько времени это займет?

— Вы нетерпеливы, детектив О'Мэлли. Минуту назад у вас вообще ничего в деле не было.

— А на этот раз ошибаетесь вы, доктор. Дело у меня почти готово, еще со вчерашнего дня. Мне не хватало только нескольких свидетельств. Так сколько нужно будет ждать результатов анализов?

Доктор Иннис задумался и, прикинув, сказал:

— Несколько дней. Может быть, неделю.

— Неужели нельзя побыстрее?

— Детектив, в штате Нью-Хэмпшир проживает один миллион человек, и на всех только один медицинский эксперт — это я. В городе Хановер проживает десять тысяч человек. Подождете.

Спенсер кусал губу, но повысить голос на коронера не решился.

— Она была пьяна?

— Пьяна? — Доктор Иннис удивленно вскинул глаза. — А почему вы это спросили?

— Была или нет?

— Не думаю. Я имею в виду, что, пока не получен анализ крови, точно сказать нельзя, но в желудке у нее ничего обнаружено не было, он был совершенно пустой.

Спенсер настойчиво спрашивал:

— Когда вы будете знать определенно? — Но он мог бы поспорить, поставив на кон свою зарплату, что свой последний переход по перилам моста Кристина Синклер Ким совершала трезвая.

— Я же вам сказал, детектив-сержант, — произнес доктор Иннис, негодуя. — Через несколько дней.

— Хорошо. Протокол вскрытия готов?

— Вам придется подождать, пока я его составлю. Я только что закончил вскрытие.

Спенсер опустился в одно из кресел, бормоча:

— В два часа ночи почему бы немного и не подождать.

Доктор Иннис, видимо, его услышал, потому что обернулся и ответил:

— Между прочим, детектив, я тоже работаю в два часа ночи.

— Мы оба работаем, доктор, — сказал Спенсер.

— Нет, детектив О'Мэлли, вы теперь не работаете, а только ждете. — И с этим он ушел, а Спенсер остался в холодной голой комнате один.

Он очень устал, и его мысли медленно двигались, приближаясь к Кристине, которая пятилась по снегу под горку. Что заставило ее сойти с тропинки? А потом ее толкнули, и она упала и не смогла дышать. Она пыталась сопротивляться, но не могла дышать. У Спенсера заболело сердце. Он пытался думать о чем-то еще — о Говарде Киме, о том, как ему пришлось жениться на девушке, которую он даже не видел в глаза. Он сделал это ради того, чтобы жить в Америке. Он женился на Кристине Синклер и взял деньги ее отца, чтобы обеспечивать жену. Где сейчас Кэтрин Морган Синклер? Адрес неизвестен. Мысли Спенсера перекинулись на Джона Генри Синклера. Как он умер? Самоубийство? Это кажется правдоподобным, поскольку его единственная дочь так оскандалилась. Но разве лучше вынуждать свою шестнадцатилетнюю дочку выходить замуж за корейца, которого она ни разу не видела, и отправлять ее с ним в Нью-Йорк? Может быть, Джон Генри Синклер действительно умер от сердечного приступа? У Спенсера у самого сердце заболело, когда он пытался сейчас перебраться вброд через эту лужу мерзости. Нужно обязательно найти Кэтрин Морган Синклер.

«Кристина, Кристина… Ответь: ты сопротивлялась? В эту глухую снежную ночь — ты боролась и кричала, мотала головой, дергалась задыхаясь, и так до самого последнего вздоха? А приближение смерти тебя удивило?»

Спенсер размышлял, уронив голову на руки. Разбудил его доктор Иннис. Он держал под мышкой конверт из плотной манильской бумаги.

— Вот, — произнес он мягко.

Спенсер уставился на него, протирая глаза. Он чувствовал себя невероятно дерьмово: веки отяжелели, а внутри было пусто, как будто оттуда все выкачали. Доктор же Иннис, напротив, выглядел посвежевшим и взбодрившимся. Он больше не потел и не страдал одышкой. У него даже порозовели щеки. «Этот человек расцветает, кромсая посреди ночи людские оболочки, которые покинула душа, — подумал Спенсер. — Как такие ночные существа называются? О них еще писала Энни Райе».