Анна Малышева - Когда отступать некуда, дерутся насмерть

– Я бы съездил, – пожал плечами Витас. – Только не сейчас. Я устал.

– От чего?

Витас опять пожал плечами. Он и сам не знал, что на него накатило. С того дня, как он сбежал из особняка, где убили его друзей, мальчишка часто впадал в тоску. Это была какая-то вязкая, странная хандра, когда опускались руки и не хотелось даже плакать. Тогда он сидел часами на одном месте и тупо смотрел в точку. Потом встряхивался, шлялся по дому, рассматривал отремонтированные комнаты, наблюдал, как идут работы в неотремонтированных. В доме с утра до пяти вечера находилось трое рабочих, которые завершали окраску стен. После них должны были прийти паркетчики, чтобы отциклевать испорченный пол.

– По-моему, ты устал скучать, – усмехнулся Николя. – Иди сюда, сядь рядом.

Витас послушался. Когда он плюхнулся на диван, Николя накрыл его холодные пальцы своей горячей мясистой лапой:

– Ты не играешь в шпионов, а, малыш?

– Не понял тебя? – Витас поджал под себя ноги и закрыл глаза. Ему хотелось помолчать, а вместо этого он должен был поддерживать трудный и опасный разговор.

– Ты ведешь себя немножко странно, – признался Николя. – Кстати, не я один так считаю. Сидишь тут целыми днями, молчишь, таешь на глазах… Что происходит? Ты не болен?

– Я абсолютно здоров! – Витас отнял руку и убрал со лба волосы. – Просто весенняя хандра.

А, славянская душа! – рассмеялся Николя. – Знаешь, ты совсем не похож на славянина. Больше на цыгана. Меня в детстве брали на гулянья с аттракционами, и там выступали вот такие мальчики, похожие на тебя. Я еще мечтал убежать с цирком и научиться также скакать на руках. Ты не цыган, Петр?

– Я уже говорил тебе, кто я. Я болгарин.

– А, ну да. Что я удивляюсь? – согласился тот. – Их попортили турки. Значит, ты у нас наполовину мусульманин.

«Знал бы он, что попал в точку! – подумал Витас, вспомнив маму. – Когда к ней приезжали родственники из Ташкента, меня рассматривали, как дикобраза. А к папе относились хорошо. Полукровок нигде не любят. Впрочем, тут ничего не поймешь: Почему говорят, что славяне загадочные? Это придумали французы. Восточные люди куда загадочней».

В доме они были одни. Рабочие уже уехали, гостей Николя не ждал. Хотя за эти дни тут два раза побывали его друзья. Все они были солидные, сорокалетние люди, в хороших костюмах, приезжавшие на новых машинах. Они приезжали либо поодиночке, либо с парнями, примерно в возрасте Витаса. Женщин тут не было ни разу. Витас как-то спросил у Николя:

– Они что – не могут подождать, когда ты закончишь ремонт?

– Они могли бы, – меланхолично ответил Николя. – Я не могу.

Влад узнал, что Николя женат, у него двое миленьких дочек. Их фотографии стояли в спальне Николя, на старинном ночном столике. Старшей девочке было лет двенадцать, младшей – не больше пяти. Фотографии жены Николя на столике не держал. Конечно, при таком положении дел Николя не мог устраивать мальчишники на своей парижской квартире. Те же проблемы были у его друзей – почти все были людьми семейными, кто-то просто боялся огласки. Если снимать для встреч конспиративную квартиру – рано или поздно все откроется. Благодаря консьержке, соседям, ревнивым женам. А до загородного дома добраться непросто, и места тут хватит на всех. Больше друзьям встречаться негде, да и привыкли они к этому месту. Так им ремонт не помеха, было бы желание!

– А ты не боишься, что сюда приедет твоя жена? – спросил Витас.

Николя рассмеялся:

– Да ты с ума сошел?! Она ненавидит этот дом! Говорит, что более отвратительного сооружения не видела!

Витас хмыкнул. Николя пристально на него взглянул и спросил:

– Что, и ты так думаешь?

– Ну, почти так же.

– Вообще-то вы в чем-то правы, – со вздохом согласился Николя. – Я и сам вижу, что это не образец хорошего вкуса. Дом проектировал один знакомый моего дедушки, а он был занудный старый хрыч и всю жизнь строил по принципу – было бы крепко. – Николя вдруг хохотнул. – В конце концов он достроился! От него сбежала жена с тремя взрослыми детьми! Они не могли его больше выносить! Но каждый дом, которые он построил, будет стоять триста лет. Жуть! Кому я его продам, если придет нужда? Думаешь, найдется такой сумасшедший?

– Я бы не купил, – отозвался Витас. Он уже знал, что на Николя нападают припадки болтливости, и поддерживал разговор неохотно.

– Не купил бы? И правильно. Этот дом убыточный. Один ремонт сколько стоит! Ты себе не представляешь! А ведь в такой махине косметический ремонт нужно делать каждый год! Вечно что-то где-то течет… Налоги, обслуживание, всякая ерунда… Я даже своих девочек сюда на лето не привожу – им тут скучно. Отправляю их на юг с женой.

Внезапно он перестал болтать и прислушался:

– Кажется, звонят… Кто это сюда притащился?

– Ты никого не ждешь? – встревожился Витас.

– Никого. Ладно, сиди тут. Не высовывайся. Николя поставил на пол свой стакан с вином и вышел.

Витас прислушался. До него донеслось какое-то восклицание, потом женский голос. «Это еще что за новости? – испугался он. – Неужели жена приехала?» Он уже соображал, где ему лучше спрятаться, когда Николя вернулся в сопровождении какой-то женщины. Витас машинально встал.

– Знакомьтесь, – Николя вполне искренне улыбался. – Это Петр, а это – моя старая знакомая, лучшая подруга. Клер.

– Привет! – Клер не стала подавать руку, ограничившись легким взмахом в сторону Витаса. – Ты свинья, Коля. «Старая знакомая»! Я не старая.

– А что я сказал? – невнимательно переспросил Николя. – Ну, прости. Выпьешь?

– Только не вино, у меня от него пучит живот, – откровенно призналась Клер и уселась напротив Витаса.

– Я бы выпила водки с соком, если у тебя есть грейпфрутовый.

– Поищу, – пообещал Николя и вышел.

Витас смущенно молчал. С мужчинами он довольно легко находил общий язык. С женщинами – даже не пытался. Ему удавалось наладить нормальные отношения либо со старушками, либо с маленькими девочками. Все остальные особи женского пола в возрасте от десяти до пятидесяти лет его пугали. А Клер было на вид лет тридцать пять. Это была довольно неухоженная особа, развязная и улыбчивая. Массивная грудь купалась в старом белом свитере, широкие бедра обтягивали черные джинсы. Волосы она расчесывала дня три назад, не меньше. Косметики на ее лице почти не было. Она являла именно тот тип женщин, которых Витас боялся больше всего.

– Петр, Петр, – повторила она, – Хорошее имя. Этот старый педрила успел мне сказать, что ты иностранец. Учишься здесь?