Татьяна Устинова - Близкие люди

– Идиотка проклятая, – пробормотал он, трясясь от негодования, – сто раз сказал, с женой разговаривать не буду Нет, все равно она лезет: “Может быть, соединить, Вадим Алексеевич?” – проблеял он дурацким голосом, думая, что представляет секретаршу. – Сама бы и говорила, если ей невтерпеж соединяться!..

– Ты чего, всерьез разводиться надумал. Черный? – спросил Степан с веселым интересом. – После стольких-то лет?

Чернов посмотрел на него, ничего не сказал, налил себе кофе в Степанову кружку и жадно выпил.

– Сашка здесь, что ли? Я смотрю, ты кофеек попиваешь!

– Здесь. Я вчера из ремонта автоответчик получил, – начал Степан без предисловий, – его Иван несколько дней назад об пол грохнул.

– Ну?

– Ну а там сообщение от Петровича. Хочешь послушать?

Я кассету с собой принес.

Чернов замер, так и не дожевав кусок пирога, который только что засунул в рот.

– Дал бы проглотить сначала, – пробормотал он невнятно, – какое такое сообщение?

– Такое. Будешь слушать?

Чернов кивнул, и они вдвоем прослушали сообщение, которое Степан за ночь выучил наизусть, как хороший студент шпаргалку.

– Ну и что? – спросил Чернов, когда сообщение кончилось. – Ну и о чем тут речь? О том, что он тоже был в курсе Сашкиных дел?

– Прости, Черный, – сказал Степан не слишком искренне, – я не подумал, что ты все это воспримешь как личное оскорбление.

– Да ни при чем здесь оскорбление! – возразил Чернов с досадой. – Я не понимаю, ты что, думаешь, что Сашка могла… пришить этого ублюдочного шантажиста? Ты же вроде ей поверил, когда она рассказала, что в ту ночь в котловане делала?

– Поверил, – согласился Степан, – только теперь не понимаю, что я должен делать. Вправду, что ли, в милицию звонить?

– Кстати, – спохватился Чернов, – Белов звонил пять минут назад. Я от злости на эту дуру в приемной все позабыл. Его отпускают домой. Говорят, что лежать никакого смысла нет.

– Прямо сейчас отпускают? – переспросил Степан изумленно.

– Да уж, наверное, отпустили. Слушай, Степ, надо водителя отправить его встретить. Как он из Склифа до дому доедет с сотрясением мозга?

Степан внимательно посмотрел на своего зама, проявляющего такую активность.

От Белова теперь не было никакого толку. Белов был Я больнице, беспомощный и требующий заботы. Чернов был на работе, готовый активно эту заботу проявлять.

Конкуренция между замами была всем в офисе хорошо известна.

– Как же его отпускают? – спросил Степан скорее у себя, чем у Чернова. – А менты? Они за ним присмотреть не желают? А что, если он выйдет на крылечко этого самого Склифа и ему на голову кирпич упадет? Зеленую машину так никто и не нашел!..

Чернов посмотрел на Степана и неохотно пожал плечами – Что? – переспросил Степан раздраженно. – Тебя этот вопрос совсем не волнует? Кто-то ведь сбил его среди бела дня на людной улице! А теперь все делают вид, что он просто шел, поскользнулся, упал, очнулся – гипс!..

Чернов кинул в рот сигарету, прикурил и затянулся, сквозь тонкий сухой дым рассматривая брошенный на полу рюкзак.

– Паш, – начал он, и Степан понял, что ничего хорошего не последует. Черный называл Степана Пашей только в редких и, как правило, неприятных случаях, – ты об Эдюне особенно не убивайся. То есть, конечно, убиваться ты по нему вполне можешь, но особенно не старайся. У него даже кости не сломаны. Три синяка и сотрясение мозга, которое то ли есть, то ли нет, так до конца и непонятно, потому как снаружи не видно.

– Ну и что?

– А ничего. Нет менее надежного способа убийства, чем ДТП. Это я тебе точно говорю как лицо, которое много лет только и делало, что воевало. Машиной можно сильно ударить, травмировать, напугать. Но нет никаких гарантий, что с первого попадания клиент откинет копыта.

Вероятность почти ноль. Если, конечно, жертва не в параличе, а машина – не бульдозер…

– Ну и что? – повторил Степан, злясь с каждой секундой все сильнее. – Что ты хочешь сказать, Черный? Что Эдик сам на себя машину наслал? Для отвода глаз?

– Ничего я не хочу сказать. Все, что хотел, я уже сказал. А ты можешь возле него хоть круглосуточное дежурство организовать, если тебе так спокойнее!

В этом и было все дело. Степан понятия не имел о том, как ему будет спокойнее. Он вообще не знал, как разобраться в этой чертовщине, и чем дальше, тем глубже он увязал.

– А этот хрен Гаврилин при чем? Ты слышал, что говорил Петрович? Ну, вроде он думал, что Гаврилин с другой стороны, а он оказался как раз с этой… А, Черный? Если ты такой великий аналитик, скажи, при чем здесь Гаврилин?

– Откуда я знаю!..

– И я не знаю, а нам хорошо бы это выяснить. И что это за общие дела, которые были с Сашкой “тоже”!

– Если ты хочешь под Сашку копать, я тебе не союзник, Паша! Я тебе не помогать, я тебе мешать стану. Изо всех сил стану мешать, а сил у меня – тьма. Мало не покажется.

Степан выдрался из кресла, пнул его к стене – оно ударилось с мягким кожаным звуком, – в один шаг вплотную приблизился к Чернову, сгреб его за воротник свитера и потащил вверх.

– Ты полегче, полегче, Паша, – пробормотал Чернов у самого его лица, но Степан плохо себя контролировал. – А если все это – она? – просипел Степан. – Ну, все, от начала до конца, она одна, а? Что ты тогда будешь делать, твою мать?! Увезешь ее на Сахалин и спрячешь в уссурийской тайге? На всю оставшуюся жизнь?! Ромео гребаный, твою мать!..

– Это не она, Паша, – сказал Чернов твердо и осторожно отцепил Степанову лапу от своего свитера, – я точно знаю, что это не она. Я… После того, как она все рассказала, я расслабился что-то, но я докажу кому угодно, что это не она. Я займусь этим, Паша. Сегодня же.

– Тогда кто же? – спросил Степан мрачно и сел на стол рядом с Черновым, вытащил у него из пачки сигарету. Он уже забыл, что несколько секунд назад отчаянно хотел его убить. – Белов? Или ты? Или я?

Чернов сбоку взглянул на него и сухо усмехнулся.

– Ну ты просто лейтенант Коломбо, Паша. На этом месте я должен был оскорбиться и закричать, что это кто угодно, только не я?

– Пошел к черту, – сказал Степан вяло. Он и в самом деле ожидал чего-то подобного, но ему стыдно было в этом признаться даже перед самим собой.

Зазвонил телефон, и, сидя плечом к плечу на столе, они оба вздрогнули, как парочка мелких хулиганов, застигнутая врасплох внезапным приходом с работы родителей.

“Я стал бояться телефона, – неожиданно подумал Степан, – так же, как и мой сын, я теперь боюсь телефона…”

– Да! – отрывисто сказал Чернов, нажав кнопку громкой связи.

– Вадим Алексеевич, это из милиции звонят. Просят Павла Андреевича…

Степан со всем проворством, на которое он только был способен, обежал стул и сорвал трубку: