Линда Ховард - В огне

– А я люблю мужчин в форме, – заявила Тиффани к немалому удивлению Дженнер. Ведь совсем недавно Тиффани призналась, что предпочитает очкастых ботаников в лабораторных халатах. Хотя сейчас она играла отведенную ей роль и, должно быть, просто следовала характеру образа.

– Я тоже, – задумчиво произнесла Линда. – Мой муж Уэйн был солдатом. Попал во Вьетнам. И погиб, когда мне было восемнадцать. Всего через пару месяцев после нашей свадьбы. Ему только-только исполнилось девятнадцать лет.

По руке Дженнер пробежал холодок, легкая улыбка Тиффани угасла.

Лицо Линды приняло мечтательное выражение и в тоже время выдавало боль.

– Уэйн был всем для меня, он был моим единственным. Я так и не вышла больше замуж, так и не оправилась от его смерти. У нас не было долгих лет вместе, всего лишь несколько коротких месяцев, и временами я чувствую, будто тону, потому что это чертовски несправедливо...

Тиффани утешающим жестом положила руку на плечо Линды:

– Мне очень жаль. Это и правда чертовски несправедливо.

– Я никогда не говорила об этом. Что толку? – Линда смахнула слезу.

– Иногда не мешает выговориться, – сказала Дженнер. – Можете поговорить об этом с нами, мы всегда к вашим услугам.

– Да, могу. – Линда попыталась улыбнуться, но не слишком в этом преуспела. – Вот сойдем с лайнера и, скорее всего, больше никогда не увидимся. Кому еще поплакаться, как не случайным попутчикам?

– Все мы по жизни так или иначе всего лишь случайные попутчики.

– Это правда, – вздохнула Линда. – На самом деле рассказывать-то особо не о чем. Я любила Уэйна всем сердцем, он умер, и с тех пор я нахожусь в каком-то подвешенном состоянии – попросту жду того дня, когда смогу присоединиться к нему.

– Нет! – воскликнула Тиффани и немного тише добавила: – Не говорите так. Вы полны жизни. Старайтесь насладиться каждым днем.

– Я так и делаю. У меня прекрасная жизнь.

– Военная форма выбила вас из колеи. Это естественно, – сказала Дженнер.

– Сегодня все помнится немного отчетливее. Прошлой ночью мне снился Уэйн, – добавила Линда. – Господи, я уже несколько лет не видела такого хорошего сна. Знаете, некоторые говорят, что забыли, как выглядел ушедший от них любимый или как звучал его голос. Я никогда не забывала. Никогда. – Она немного приободрилась: – Вы девушки, верно, уже устали слушать старушечью болтовню.

Разговор был прерван внезапно прокатившимся по толпе шумом. Собеседницы увидели, что одного из седых джентльменов выиграла дама, которая уже взобралась на сцену, готовая забрать свой лот.

– Может вам тоже прикупить себе мужчину на вечер, – предложила Тиффани.

Линда слегка улыбнулась и очень тихо сказала:

– Это никогда не помогало.

Глава 27

КЭЙЛ НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ОКАЖЕТСЯ НА ПЛАХЕ ПЕРВЫМ и аукцион для него быстро закончится, но нет, его оставили напоследок. Вначале с молотка ушли бармен и красавчик-стюард, за ними последовала парочка вдовцов, а затем – стеснительный мужчина, пришедший на вечеринку с невестой, которая как порядочная женщина ставила на него, пока не отбила за рекордную для этих торгов сумму в семь тысяч долларов.

Когда наконец публике представили Кэйла, некоторые потенциальные покупательницы присвистнули. Со  сцены он заметил, что восхищались им преимущественно богатые седые вдовы. Подыгрывая, приветственно приподнял шляпу и  даже подмигнул одной залившейся румянцем дамочке. Кэйл высматривал Дженнер, но и она, и Тиффани куда-то ускользнули с того места, где он в последний раз их видел. Великолепно. Должно быть, сидят в каюте Тиффани или в одном из баров и всласть потешаются над ним.

Что ж, кто-то за это заплатит.

Начался торг, ставки быстро росли. За несколько минут Кэйл преодолел пятитысячный барьер. Мисс Редвайн по-прежнему не наблюдалось. Кэйл мельком встретился взглядом с Райаном. Они с Фэйт и веселились, и слегка беспокоились, но помочь ничем не могли. Если Дженнер или Тиффани не вступят в аукцион, чтобы его спасти, он перейдет в собственность пухлой  старухи в зеленом платье с оборками и  зеленых же сетчатых чулках или достанется  ужасной, вульгарно накрашенной толстухе с неестественно иссиня-черными волосами. Когда ставка перескочила восемь тысяч, в игре остались только эти двое.

  В толпе замелькало красное пятно. Дженнер пробивалась в первые ряды, а Тиффани следовала за ней по пятам. Дженнер подняла руку, привлекая внимание аукциониста.

– Пятьдесят тысяч, – уверенным голосом выкрикнула она.

В толпе зашептались, а несколько человек захлопали в ладоши. Страшная брюнетка со злобным видом задумалась над ставкой, как и старуха в зеленом: вряд ли хоть одна из них могла предложить больше, но они действительно были готовы расстаться с немалыми деньгами, чтобы немного повеселиться.

– Не бойся, бедненький, – громко произнесла Дженнер, подходя к помосту, и обернулась к соперницам. – Вы же не думали, что я  и вправду им поделюсь?

Толпа хохотала и аплодировала, когда она забирала свой трофей. Но  Кэйл-то видел, насколько холоден ее взгляд, и понял, что Дженнер все еще злится.

          * * * * *

ЛАРКИН ПОКИНУЛ КОСТЮМИРОВАННУЮ ВЕЧЕРИНКУ, стремясь к тишине своей каюты. Если бы  пришлось еще несколько минут терпеть эту чертову музыку, он бы выбросил исполнителей за борт. Фрэнк сел за стол в гостиной и  принялся набирать электронное письмо в почтовой программе. Сообщение следует отправить в последний момент, но лучше держать его наготове. Ларкин все еще сомневался, кому  послать новостную бомбу. «Нью Йорк таймс», «Вашингтон пост»… но газеты уже отживают свой век. Кто их сейчас читает? Стоит добавить в адресаты пару телеканалов.

«Пребывая в здравом уме и твердой памяти, я целиком и полностью беру на себя ответственность за крушение «Серебряного тумана» и гибель его никчемных пассажиров. Если бы я мог прихватить с собой еще больше таких сволочей, как вы…»

Нет, если он хочет, чтобы письмо опубликовали полностью, необходимо следить за языком. Чертовы лицемеры.

«Если бы я мог прихватить с собой еще больше бесполезных паразитов, то так бы и сделал. С радостью».

Можно было умереть громко, а можно – просто тихо угаснуть, но Фрэнк Ларкин не из тех, кто согласен уйти незаметно. Серийных убийц и террористов, учинивших масштабные разрушения, помнят еще долго после их смерти. Вот и его запомнят очень надолго.

«Обломками «Серебряного тумана», который  взорвется на десятый день своего первого круиза, я впишу свое имя в историю. В конце жизни деньги не значат ничего. Ценность имеет только власть. А власть находится в руках у того, кто управляет жизнью и смертью».