Анна Малышева - Нежное дыхание смерти

– Это опасно. – Голос звучал по-прежнему равнодушно. – Хочу думать, что ты сама понимаешь, насколько опасно. Стоит недооценить их – и мы пропали. Ты знаешь, на что они способны.

– Мне все равно, – мрачно сказала Снежная Королева. – Любое дело опасно. Если не захочешь помочь, я найду кого-нибудь другого. Но тогда учти, что к разделу пирога ты не попадешь.

– Не закусывай удила! – посоветовал ей голос. – Мне нужно подумать. Я не отказываюсь.

– А я хочу, чтобы ты согласилась, и как можно скорее! – Люба, казалось, потеряла терпение. – Я не могу допустить, чтобы разборки начались вместе с сезоном. Мы потеряем деньги. Сначала надо сменить власть, а потом покупать товар. А не наоборот.

– Рисковать не надо, – не согласилась собеседница. – Лучше выждать еще месяца два.

– Ты с ума сошла? – Люба внезапно перешла на визг, и Даша оторопела. Она никак не ожидала от нее такой реакции. – Два месяца?! За два месяца она провернет операцию, и ее авторитет снова укрепится. Никто не захочет голосовать против человека, который дал всем заработать. Надо поторопиться. У меня есть способ доказать, что она халатно распорядилась нашими деньгами. Мне кое-что известно.

– То, что известно тебе, известно каждому второму, – холодно ответили ей. – Никого этим не удивишь. Деньги скоро будут. У нее есть покупатель.

– У нее никого нет!

– Как это? – У собеседницы проснулся интерес. – Ты что-то узнала?

– Это что-то – бомба, динамит! Я гарантирую успех! Ты должна поторопиться! Можешь не соглашаться, но я хочу предупредить…

– Все усвоено, мне не дадут пирога. – Неизвестная женщина слегка усмехнулась. – Хорошо. Но сперва расскажи.

Снова раздался стук каблуков, и Даша в отчаянии поняла, что женщины тронулись с места и пошли к выходу. Бежать за ними, скрываясь в зарослях, она не могла, а расслышать с такого расстояния то, что Люба хотела сообщить своей неведомой собеседнице, было невозможно. Хлопнула дверь, и свет снова погас. Даша закрыла глаза.

«О чем они говорили? – задумалась она, как нельзя больше сожалея о том, что услышала так мало. – Ясно одно – Люба, такая спокойная, ледяная Люба, хочет дать Ларисе пинка под зад, Ларисе и Лере. Ну, это одно и то же – дать пинка Ларисе или Лере. Кажется, они крепко связаны… Но что она. имела в виду, когда говорила о какой-то операции, о динамите? «У нее есть покупатель», «У нее ничего нет». О чем шла речь? Мне никогда не понять. В сущности, надо узнать одно: какое отношение имел к истории со статуями Джакометти… А вдруг я напрасно тут сижу, и Игорь Вадимович все уже узнал там, на месте? А вдруг все мои мучения напрасны?»

Даша поерзала в своем уголке и вытянула онемевшую ногу, едва не упершись ею в какой-то ствол, неясно различимый в темноте. Устроившись таким образом, вздохнула.

«Ничего я не сделала, ничего. Если бы кто знал, стал бы смеяться надо мной… Задаром вымаралась в таком дерьме, что теперь никогда не отмоюсь… Надо посидеть еще немного и попытаться не уснуть. Может, еще кто придет и скажет парочку слов».

А пока, в ожидании того, кто придет и просветит ее, Даша принялась искать место, куда спрятать бумажник. Она понимала, что держать его при себе рискованно.

«Лариса все время норовит меня раздеть, а моя комната, кажется, может быть открыта кем угодно… Ни черта не помогают эти замки… Похоже, у всего клуба есть ключи от них! Значит, ни на себе, ни в комнате прятать его нельзя. Спрятать надо в таком месте, чтобы я в нужный момент могла вытащить его и убежать.

Да, он непременно понадобится мне при побеге, ведь там карточка, а без нее…»

Бумажник она спрятала в кадку из-под какого-то засохшего растения, которую обнаружила совсем рядом со своим убежищем. Кадка стояла у самой стены, и вряд ли в нее собирались что-то посадить в ближайшее время. Похоже было на то, что об этой кадке все забыли.

«Буду надеяться, что садовница тут не слишком дотошная и не будет сеять укропчик по весне… – сказала себе Даша, упрятав бумажник в комьях сухой земли. – И дождя тут тоже не будет… Так что ни деньги не пропадут, ни магнитная карточка… Хотя ведь кто-то должен поливать растения? Ой, что-то я перемудрила с этим садом! Вовсе тут не так тихо и безлюдно, наоборот – постоянно кто-то выясняет отношения… Стоп! Кто это еще?»

На этот раз открылась дверь, которая вела в более обжитой коридор. В проход упала длинная полоса света, а на этой полосе отчетливо вырисовывалась тень. Разумеется, тень женщины.

Даша видела ее преувеличенно высокую, стройную фигуру, ее ноги, открытые узкой юбкой выше колен, неестественно высокие каблуки. Эта тень превосходила ростом и изяществом самую знаменитую манекенщицу, и Даша в первый миг подумала: кто же здесь имеет подобную фигуру, и только мгновение спустя поняла, что судить о фигуре по ее тени нельзя.

А тень тем временем поколебалась, вытянулась на каменных плитах прохода и, стуча каблуками, двинулась вперед. То есть каблуками стучала не тень, а ее обладательница, но ее Даша по-прежнему не видела, несмотря на то что всматривалась изо всех сил. Ее утешало только одно – как бы то ни было, но эта тень никак не могла принадлежать тучной Надежде Степановне, а значит, та не явилась отыскивать свой бумажник. У девушки было предчувствие, что уж Надежда Степановна свое добро отыскала бы хоть в старой кадке, хоть у Даши в руках.

Тень приблизилась настолько, что девушка перестала ее видеть. А где стояла хозяйка тени, она все еще не понимала. Ей казалось, что она совсем близко и ее молено рассмотреть чуть левее от себя, но в то же время это ей не удавалось. Она затаила дыхание.

«Что-то она скажет, эта Клаудиа Шиффер? Зачем она сюда явилась? Очередное свидание или очередной заговор? Ну, тут что-то грустное… Вон она как вздыхает!»

Женщина действительно вздохнула. Даша не узнала ее по этому звуку, но зато узнала, когда неожиданно близко прозвучали следующие слова:

– Выходи уж!

«Это мне? – Сердце у Даши замерло, но она и не собиралась откликаться. Тем более что совсем не была уверена, что женщина имела в виду именно ее. – Может, она пришла встретиться с кем-то, а эта ее пассия тут спряталась, или она просто думает, что она спряталась… Отзываться по меньшей мере глупо… Лучше вообще не дышать, тогда она решит, что ошиблась… Может, я просто шевельнулась тут, и она меня услышала?»

А женщина, прослушав тишину, нарушаемую только плеском воды в бассейне, где играли золотые рыбки, продолжала:

– Я ведь знаю, что ты здесь. Больше тебе негде спрятаться. Зачем ты это сделала?

«Что я сделала? – в смятении подумала Даша. – Если тут кто-то что-то и сделал, то это были толстуха с девицей и Люба с неизвестной дамой. Только я ничего не делала, кроме того, что спрятала бумажник. Но она не может знать об этом, если только не видела меня по какому-нибудь устройству, вроде того что в диспетчерской… Нет, она не обо мне говорит! »