Фиалок в Ницце больше нет - Антон Валерьевич Леонтьев
Нет, демоническим сексом.
Там висела картина. Портрет бабушки ее деда кисти Репина.
Федор так и не понял, отчего она тогда его оттолкнула и, вскочив с кровати, опрометью бросилась прочь.
Ну да, страсть и вожделение остались, а вот очарование и отупление прошли.
Федяка в очередной раз, затаскивая ее в постель, желал одного: чтобы она сделала так, как нужно ему.
Работать на человека, обокравшего и убившего ее дедушку (и какая разница, что не сам его ударил – он этому способствовал и был в сговоре с убийцами), она не намеревалась.
И спать с ним, несмотря на все еще бродившее в ней желание, тоже.
С Федякой у них состоялся короткий разговор в роскошной ванной комнате (малахит, лазурит, позолота), где она трясущимися руками приводила себя в порядок, а он, преграждая ей путь через дверь, все еще явно надеялся на продолжение банкета.
В спальне с кроватью с балдахином (кажется, все же без вышитой золотой нитью герцогской короны) и с картиной, ее картиной, на стене.
Ну да, для Федяки она ничего не значила, поди, как и фальшивые доллары, подсунутые ей за ее две квартиры; он успешно забыл, откуда у него на стене Репин: подобных трофеев его криминальных шахер-махеров у него было пруд пруди.
Целое Средиземное море.
И пусть не говорит, что повесил себе на стену подделку – это был оригинал, как и Пикассо, который он, наверняка при помощи той же ПВК, сбагрил за рубеж.
Какой шустрый малыш!
– Ну, ты подумай. И извини, если что, я же был уверен, что ты сама хочешь…
Хотела – причем до сих пор. Но не намеревалась поддаваться чарам суккуба из прошлого.
Тем более что он ее снова использует и за ненадобностью выбросит.
– Нет. У меня семья, муж, дети, дом, любимое занятие.
Поддельные картины, которые надо сбывать.
– Ну я же не претендую и не лишаю – все останется, у тебя только еще прибавится…
Прибавится Федяка, ее любовник.
Нет, нет, нет. Да?
– Я же сказала – нет. Найди себе кого-то другого. А теперь пропусти.
– А если нет? А если за поцелуй?
Саша с силой наступила ему на ногу.
Хромая, Федяка тащился за ней.
– Малышка, а ты изменилась.
Зато ты, малыш, остался прежним.
– Мне пора.
– Ну, малышка, чем я тебя обидел?
Чем? Дедушку убил? Его картины украл? Жизнь разрушил?
Впрочем, не разрушь он ту ее жизнь, не было бы у нее жизни нынешней.
Не было бы ни Илюши, ни Ивана Ильича, ни Лауры, ни их дома в бывшем маяке у Бискайского залива, ни фонда, помогающего больным детям.
Ни поддельных картин.
Выходит, она должна еще быть ему благодарна?
Выходит, да.
И вообще – он что, не продал Репина, дабы заполучить начальный капитал? Пикассо продал, это она точно знала, а вторую украденную с помощью ушлой ПВК картину, выходит, нет?
Отчего – так мало заплатили? Так сильно понравилась? Или… или это потому, что она сама так похожа на запечатленную Репиным прабабку – и на ней те же украшения, в которых они когда-то занимались любовью?
Саша вдруг поняла, что до сих пор желает Федю – не ее Федю.
– Ничем не обидел, просто у тебя своя жизнь, а у меня своя. Они не пересекаются.
Или же?
Ну да, поддельные картины.
Развернувшись, Саша произнесла:
– Работать я на тебя не смогу по семейным обстоятельства. Да и с ПВК мы, боюсь, характерами не сойдемся.
– Я ее выброшу, она мне осточертела!
Не выбросишь, милый, иначе она тебя заложит.
– Так что работы на регулярной основе не будет и быть не может, но…
– Но, малышка? Ты хочешь, чтобы мы тайно встречались и занимались сексом?
– Я хочу, чтобы мы встречались, скажем, раз в год, не чаще, и я буду информировать тебя о тех новых поступлениях на арт-рынке, которым стоит уделить особо пристальное внимание.
Ну да, поддельные картины.
– Покупать их или нет – твое решение, я могу только дать совет, не более.
– Малышка, это круто! Но почему раз в год? Как минимум в месяц!
Потому что боюсь, что снова потеряю голову и не смогу в следующий раз сказать «нет».
– Потому что наши жизни не пересекаются. И еще: мне не звони, я сама с тобой свяжусь!
Илья, увлеченный новой картиной, слава богу, не заметил, в каком смятении чувств она вернулась из Ниццы.
Так и началось их плодотворное сотрудничество. Ну да, встречались они не раз в год, а чаще, но и не раз в месяц. То в Ницце, то в Париже, то в Марселе, то в деревенском ресторанчике в глуши.
Саша знала, что ждала этих встреч – этих деловых встреч с деловым же обедом: не более и не менее.
Никаких последующих десертов в особняке Федора, в номере отеля или на его яхте.
Все сугубо по-деловому.
Он все настаивал на том, чтобы платить ей гонорары, но от денег Саша каждый раз отказывалась.
Знал бы он, что она и так имеет с него предостаточно.
Потому что советы, которые она ему давала, Федор исполнял беспрекословно. Верил, однако, ее искусствоведческому чутью.
Да и разве она плохое посоветует? Кампендонк, Бекман, Франц Марк, Джорджо де Кирико.
Федяка покупал их всех из «коллекции Хорста Келлерманна-старшего» – ну или почти всех. Были и другие покупатели работ Ильи, иногда Федяка менял решения и бросался на какого-нибудь подлинного (хотя кто там знает) Ренуара или Герхарда Рихтера.
После чего его арт-бюджет был на последующие полгода исчерпан и воцарялось затишье.
А потом встречи возобновлялись, и Саша опять давала советы.
Так со временем Федяка стал основным покупателем работ ее мужа, тратя на это миллионы. Илья, конечно же, ничего не знал: вряд ли порицал бы, но, узнав об истинной подоплеке, стал бы возражать.
Это была ее месть – ее личная месть, так зачем впутывать
