Паулина Симонс - Красные листья

Он читал о Фаренбрее в брошюре «Путеводитель по Хановеру», изданной Коммерческой палатой. Три домика, изобретательно меблированные, в двенадцати милях от Дартмута, на Вермонтских холмах, стоимость номера 125 долларов в сутки. Он вспомнил эту брошюру, потому что это место его заинтриговало. Он хотел съездить туда когда-нибудь.

Спенсер нашел сувениры из Шотландии. Опять же картонные пакетики спичек, зажигалки, салфетки, причем использованные, с пятнами пива, разрисованные, исписанные словами на гэльском языке, словами, которых Спенсер не понимал. Был там и кусочек мыла из гостиницы «Постель плюс завтрак» в городке на острове Малл. Были там дешевые кольца, амальгированные фольгой, красные и белые ленты и лак для ногтей с надписью по-гэльски. Каждый предмет в отдельности, казалось, ничего не значил. Но вместе они образовывали целый кусок жизни Кристины, имеющий для нее большое значение.

Судя по всему, эти вещи из Шотландии значили для Кристины больше, чем все остальное содержимое сейфа. Из Бруклина, например, никаких коробок с картонными спичками не было, не было и использованных салфеток из Дартмутского колледжа. Но Шотландия в ее сейфе присутствовала.

Шотландия и Фаренбрей.

Там была также примерно дюжина писем от ее бабушки. Они все были датированы несколькими годами ранее и написаны на старой антикварной пергаментной бумаге с инициалами в верхнем левом углу в старинном английском стиле: ЛМ. Спенсер прочитал одно.

«Дорогая Крисси, моя деточка, я так скучаю по тебе, мое золотко, я так бы хотела, чтобы ты приезжала почаще. Мы так редко видимся. Я знаю, что ты занята в колледже и на работе и это для тебя важно, я знаю, что ты не можешь приехать летом, но мне так хочется увидеть тебя. Приезжай, хотя бы ненадолго. Постарайся выбрать время. Я всегда тебе очень рада, несмотря ни на что. И это я пишу не просто так, я действительно так думаю, дорогая. Говорю тебе от чистого сердца. Я не откажусь от тебя ни при каких обстоятельствах. Я всей своей душой верю, что твоей вины во всем этом нет. Поэтому не надо меня пугаться, своей бабушки, которая тебя любит. Приезжай, если можешь, дорогая, и я сделаю все, чтобы тебе помочь».

Он прочитал еще одно письмо, написанное на пастельно-розовой почтовой бумаге с цветастыми буквами КМС.

«Кристина.

Почему ты возвращаешь мои письма? Почему ты не позволяешь мне поговорить с тобой? Что я такого сделала, что ты так на меня сердишься? Это я должна на тебя сердиться, даже быть разгневанной. Я пытаюсь найти с тобой контакт, а ты поворачиваешься ко мне спиной. Пожалуйста, дорогая, прошу тебя. Твой отец и не собирается идти к адвокату. Он просто сумасшедший. Это все пройдет, забудется, вот увидишь. Прости меня за то письмо, что он тебе написал. Я знаю, что он не думал так, как написал, вовсе не думал. Он тоже скучает по тебе, очень. И я тоже, Кристина, мы оба скучаем по тебе».

Письмо было подписано: «Мама».

КМС? Спенсера заинтересовало, что означает С.

Он начал быстро искать письмо от отца, но не смог найти.

Что еще?

Большой конверт, а в нем сложенный втрое лист, на котором было что-то написано, и документ на семи страницах. Вот этот первый лист Спенсера испугал. Он боялся его развернуть. Казалось, что могло его испугать — его, ветерана гонок за нарушителями на скоростной магистрали Лонг-Айленда в субботний вечер, его, видевшего изощренных убийц с топорами, ножами, совершавших страшные, кровавые преступления, его, выросшего в семье, где было одиннадцать детей, его, у которого было шесть братьев-забияк?..

Они все нашли себе пары, а некоторые больше чем по разу. И он нашел себе единственную и потерял. Так рано…

Так чего же ему бояться? А он сидел здесь, в этой пустой комнате, и боялся открыть сложенный втрое лист, помещенный в конверт из плотной манильской бумаги. Спенсер решил начать с более толстого документа.

Заявление судье района Бруклин города Нью-Йорка в день 10 ноября 1993 года, написанное Кристиной Ким, проживающей по адресу: почтовое отделение ящик 2500, Хинман, Дартмут-колледж, Хановер, штат Нью-Хэмпшир, против Говарда Кима…

Ах вот оно что! Говард Ким. Она была замужем.

Замужем.

Замужем. И похоронена. Хм, еще не похоронена. Но Спенсеру следовало бы знать. Конечно, Ким была ее не настоящая фамилия. Он сразу тогда подумал, что она звучит странно… Не восточная даже. Малайская? Вьетнамская? Корейская? В общем, что-то вроде этого. Он быстро пролистал документ до конца, чтобы узнать ее девичью фамилию.

Синклер. Кристина Синклер.

Кэтрин Морган Синклер. Джон Генри Синклер. Теперь это приобрело смысл. Кристина Морган Синклер — так было сказано в заявлении о разводе.

Говард Ким. Наконец-то появилось еще одно имя, важное имя. На самом деле у Спенсера в руках оказалось гораздо больше, чем фамилия и имя. У него был адрес. Он был иным, чем указанный в документах Кристины в колледже. Говард, наверное, за эти годы уже успел переехать. Спенсер быстро просмотрел документ. Причина развода — фактическое отсутствие семьи, три года жизни раздельно… Без алиментов, детей нет…

Заявление о разводе написано в сентябре 1993 года, то есть за два месяца до смерти Кристины.

Может быть, ее убил Говард Ким? Может быть, он не хотел с ней разводиться?

Это же надо такое — замужем. Студентка колледжа — и замужем. Спенсер проверил даты. Говард и Кристина Ким поженились восьмого ноября 1988 года. Сколько же ей тогда было? Шестнадцать лет! Она еще училась в школе. Разве не требовалось разрешения родителей на брак в таком юном возрасте? Но даже если и было получено такое разрешение, то зачем, спрашивается, шестнадцатилетней девушке вообще выходить замуж? Господи, одни вопросы. И никаких ответов.

«Пока нет», — подумал Спенсер.

Говард — это как раз тот человек, с которым необходимо поговорить. И срочно.

Спенсера мучил вопрос: а близкие друзья знали, что она замужем? А Джим Шоу — он как будто вначале даже строил планы насчет женитьбы на Кристине, — он-то знал, что его девушка уже замужем, причем с шестнадцати лет?

Спенсер встал, собираясь идти, но затем снова сел. Оставался еще один лист, сложенный втрое.

Он подержал его в руке, глядя на него так, как смотрел тогда на черные ботинки, выглядывающие из-под снега. Спенсер подозревал, что, как только он развернет этот лист и прочтет, что там написано, все его хлипкие предположения о том, что смерть Кристины наступила в результате несчастного случая, исчезнут навсегда. И, несмотря на это, Спенсер все еще лелеял идиотскую надежду, что смерть эта — результат простого невезения, как если бы Кристина шла и ударилась о столб.