Путь отмщения - Эрин Боумен
— Некогда мне рассиживаться и лепешки есть, — возражаю я. — Раз уж Эйба здесь нет, меня ждут дела в другом месте.
— Нат, послушай. — Джесси берет Сильви под уздцы. — Эйб часто говорил, что однажды может явиться молодой Томпсон. У нас кое-что есть для тебя. Оно принадлежало твоему отцу, и мы хранили его все эти годы.
* * *
Внутри фермерского дома пахнет свежим хлебом и обжаренным кофе. На накрытом столе не найдется двух одинаковых тарелок и приборов и, кажется, ни одной чашки без щербинки.
Я намазываю лепешку медом и уминаю ее за обе щеки вместе с яичницей. Знаю, что набросилась на еду как дикарь, но не уверена, чем объясняется повисшее глубокое молчание — моими дурными манерами или самим фактом моего присутствия.
— Ты настоящий, — говорит мальчик, который сидит напротив. Он такой мелкий, что голова едва торчит над столом. На вид малышу лет пять. — А Билл говорил, это все дерьмо собачье.
— Джейк, следи за языком! — прикрикивает Сара и для убедительности отвешивает ребенку подзатыльник. Она хорошенькая: светлые волосы, белая матовая кожа; стройную шею подчеркивает воротничок застегнутого на все пуговки платья, голубенького, как барвинок. Точь-в-точь фарфоровая куколка. Наверное, жена Джесси, но нас толком не представили, и, если честно, мне глубоко плевать. Сейчас я поем, заберу вещь, которую для меня хранили, и отправлюсь в город. Стоит упустить время, как след мигом остынет.
— Пока Эйб был жив, поминал тебя чуть не каждую неделю, — говорит Сара извиняющимся тоном. — Вечно твердил: «Не забывайте, однажды объявится наследник Генри», хотя временами нам не верилось. Еще кофе? — Она подливает мне в кружку, прежде чем я успеваю ответить.
— Что теперь скажешь, Билл? — замечает Джесси, пихая локтем в бок парня, с которым раньше седлал лошадей. — Я был прав, как всегда.
— Когда ты наконец ошибешься, я буду припоминать тебе это следующие десять лет, — ворчит Билл.
У них похожи носы и нижняя часть лица, только Билл не щурится.
Маленький Джейк набивает полный рот лепешки и не сводит с меня глаз.
— Тебя не учили, что пялиться некрасиво? — спрашиваю я.
Мальчик утирает нос рукавом и продолжает таращиться.
— Пользуйся носовым платком, — наставляет его Джесси.
— Не нужно притворяться его отцом, — недовольно замечает Сара.
— Ладно, Сара, и когда же вернется Рой? Обещался приехать два дня назад, и по-прежнему ни слуху ни духу. Говорил же я тебе, что не доверяю этому шахтеру. Не понимаю, почему ты выскочила за него замуж.
— Ты никому не доверяешь, Джесси. Даже собственной сестре!
Значит, все-таки не жена.
Я продолжаю есть, не поднимая головы, пока они спорят о Рое и какой-то девице по имени Клара. Недосуг мне разбираться в их отношениях или следить за перебранкой.
Когда в разговоре возникает пауза, Билл вдруг спрашивает:
— Нат, а что случилось с твоим па?
— Его повесили.
— За конокрадство? Или утайку золота?
— Па не преступник, — возражаю я.
— Тогда почему его повесили?
— Это было убийство, и я как раз пытаюсь выяснить причину. Надеюсь, вещица Эйба мне поможет. — Я кладу вилку и вытираю губы. — Покажете, что он хранил для меня?
Джесси встает и приглашает последовать за ним.
В маленькой спальне он выдвигает ящик письменного стола и вываливает содержимое. Потом поддевает фальшивое дно, под которым обнаруживается потайное отделение. В нем лежит один-единственный конверт. Джесси протягивает его мне.
— Письмо? — недоверчиво переспрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Оставлю тебя одного.
Я сажусь за письменный стол и верчу в руках конверт — пожелтевший от времени, без единой надписи. На нем нет даже имени, вообще ничего. Я поддеваю ногтем восковую печать и вскрываю письмо.
Из конверта выпадают тонкие хрупкие листы. Почерк у па строгий и элегантный — совсем не похожий на его голос.
Если ты это читаешь, значит, дурные люди добрались до меня, и мне очень жаль, что я так и не рассказал тебе правду, Кэти. Я все время собирался, ждал подходящего момента, но, похоже, он так и не настал. Наверное, я решил, что опасность миновала.
Если коротко, то, когда мы с твоей матерью были молодыми, мы нашли золото. Не здесь, в Уикенберге, а намного южнее, в долине Солт-Ривер. Там, в горах Суеверия, есть шахта и несколько тайников, без карты их не найдешь. Однажды мы случайно наткнулись на останки двух ослов, рядом лежали два человеческих скелета. Седельные сумки были доверху набиты золотом, но в черепах виднелись дыры от пуль, а среди костей валялся дневник. Толстый, в кожаном переплете. Тот самый, что я храню у себя под кроватью. В нем есть карты и подсказки. Ориентиры даны по солнцу, кактусам, форме скал в каньонах. Там описаны все подробности, Кэти, и мы с твоей мамой нашли один из тайников. Не саму шахту, правда, но золотишка и там хватало.
Уверен, что его кто-то припрятал. Вероятно, сами мертвецы или те, кто их убил, если только на них не напали индейцы. Я не хотел к нему прикасаться — меня одолевали дурные предчувствия, но Мария сказала, что с таким богатством мы заживем припеваючи. Мы взяли, сколько смогли унести, и больше никогда туда не возвращались.
Но, видишь ли, беда в том, что золото всегда оставляет след. Люди в Тусоне захотели узнать, где именно мы наткнулись на золотую жилу. Они задавали слишком много вопросов. Однажды кто-то даже залез ночью в дом, чтобы убить нас и забрать добычу. А потом родилась ты, и я понял, что пора уезжать.
В Уикенберге я изменил имя, и теперь меня звали не Росс Генри Томпкинс, а Генри Росс Томпсон. Несколько месяцев я притворялся старателем, и наконец мне «повезло». Мы забрали золото и переехали в Прескотт, где рассказывали всем, будто нашли его неподалеку от шахты Стервятника, хотя о точном количестве не распространялись. Даже Эйбу известна не вся история, а он честный человек и надежный друг. Он разрешил нам жить у него в амбаре все то время, пока
