Сандра Браун - Чужое сердце

– Например?

– Я могла бы грузить тебя не один час.

– Я не против.

Кэт вопросительно посмотрела на него.

– Ты мысленно берешь мои слова на заметку, верно? Чтобы потом включить их в свой новый роман? Тернистый Путь Кэт Делани. Поверь мне, правда гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить.

– Это я понял в самый первый день, когда стал копом. Продолжай. Не для протокола.

– Помню одно Рождество, – помолчав, заговорила Кэт. – Мне было тринадцать, и к тому времени я поняла, как работает система. Знала, чего от нее ждать. В той же семье, что и я, жил еще один ребенок, девочка семи лет. У пары была собственная дочь того же возраста.

Обе девочки мечтали получить на Рождество куклу Барби. Они только об этом и говорили. Лишь бы только Санта услышал их, они делали все, что от них требовалось: вовремя ложились спать, ели нелюбимые овощи. Рождественским утром родная дочь, развернув подарок, получила заветную Барби во всей ее красе, в розовом бальном платье и розовых шпильках в тон.

Приемная девочка получила дешевую подделку, бледную копию. И она поняла намек. Она не ровня родной дочери, она недостаточно хороша, чтобы получить от Санты настоящую Барби. Да-да, даже Санта был этого мнения.

И я подумала: зачем кому-то понадобилось так обидеть ребенка? Неужели разница в цене между обеими куклами так велика? Скорее всего, лишь несколько жалких долларов. Цена куска мяса в супермаркете. Разве самооценка ребенка не стоит большего?

Мне, конечно, трудно судить. У меня не было собственных детей. Быть родителем тяжелый труд, если не самый тяжелый. И все же нетрудно понять, как больно, когда Санта приносит вам не совсем то, о чем ты его просил.

Кэт вздохнула.

– Я еще не раз сталкивалась с подобными случаями. И ужасно возмущалась в душе, когда с ребенком обходились несправедливо. Увы, как потом выяснилось, мир взрослых тоже полон несправедливости.

Тем временем официантка унесла недоеденный салат и принесла стейки.

– О боже! – воскликнула Кэт. – Да они же размером с целый штат!

Панировочные сухарики зажарились до аппетитной хрустящей корочки, мясо внутри было нежным и сочным. Алекс с аппетитом взялся за свой стейк.

– А что ты делала, когда ушла с той работы? От машинистки до звезды мыльных опер долгий путь.

– Я понимала, что мне требуется образование. Я откладывала каждый лишний цент и все равно не могла позволить себе колледж. Вместо этого я приняла участие в конкурсе красоты.

Вилка Алекса замерла между тарелкой и ртом.

– В конкурсе красоты?

– А что в этом такого? – пожала плечами Кэт.

– Мне казалось, такая, как ты, должна считать конкурсы красоты проявлением сексизма и эксплуатации женщин.

– В тот период моей жизни я была готова быть эксплуатируемой, если это давало мне шанс получить двадцать тысяч долларов на обучение в колледже. Я вложила свои сбережения в самый лучший лифчик и внесла свое имя в длинный список претенденток. Кстати, передай мне булочку.

Булочка была ароматной и мягкой и буквально таяла во рту.

– Греховное наслаждение, – простонала Кэт, закрыв глаза и слизывая с губ масло.

– Греховное наслаждение, говоришь? Видела бы ты сейчас свое лицо! – пошутил Алекс.

Глава 38

Взгляд Алекса был прикован к ее губам.

– Ты в курсе, что все, что ты делаешь, имеет сексуальный оттенок?

– А ты в курсе, что у тебя на уме одни пошлости?

– Кто бы сомневался. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Ты ходячий соблазн. Неудивительно, что мужики западают на тебя.

Эти слова не столько польстили ей, сколько встревожили.

– Неправда.

– Я мог бы назвать троих. Нет, четверых.

– И кто же это?

– Дин Спайсер.

Кэт равнодушно пожала плечами.

– С тех пор, как я уехала из Калифорнии, мы с ним просто друзья.

– Потому что тебе так удобнее. Но он все еще влюблен в тебя по уши. Второй – это Билл Вебстер.

– Ну, ты даешь! Билл обожает свою жену.

– Почему-то она сторонница моей гипотезы.

Кэт упрямо тряхнула головой.

– Ошибаешься. Если же Нэнси думает, что между мной и ее мужем существует нечто большее, чем просто дружба и взаимное уважение, то ошибается и она. А кто третий? Не то чтобы я согласна с тобой. Скорее, мне просто любопытно узнать.

– Джефф Дойл.

Кэт рассмеялась.

– Вернее, не будь он голубым, он бы непременно в тебя влюбился, – стоял на своем Алекс. – Но даже так, он готов целовать землю, по которой ты ступала.

– Какая, однако, у тебя богатая фантазия. Впрочем, на то ты и писатель. Кто же четвертый?

Ответом на ее вопрос стал его пронзительный взгляд.

– И ты надеешься, что я в это поверю? – спросила она.

– Нет.

– Отлично. Потому что это полная ерунда, и мы оба это знаем. Ты просто не прочь еще раз переспать со мной.

– И каковы мои шансы?

– Нулевые.

Алекс расплылся в улыбке, говорившей, что так он ей и поверил.

– И ты победила?

– Где? А, на том конкурсе? Нет.

– Оказалась слишком тощей?

– Слишком глупой.

– И в этом весь прикол. Я правильно понял?

Кэт кивнула.

– Во время предварительных просмотров мы должны были общаться с судьями. Один из них был мерзкий тип. По идее, портретный фотограф, хотя мне он скорее напоминал торговца подержанными автомобилями. Он из кожи вон лез, стараясь расположить девушек, и постоянно всех трогал. Вернее, щупал. Меня всякий раз передергивало от омерзения, как будто я случайно наступила на слизняка.

Он мог подкатиться к кому-то из нас и шепнуть на ухо: «У тебя есть все, что положено, киска». Позднее девушки сравнили свои впечатления и пришли к выводу, что его не стоит воспринимать серьезно. Но по мере того, как приближался официальный день конкурса, этот тип становился все развязнее и все больше распускал руки.

Его приставания сделались все более наглыми, однако никто из девушек не рискнул пожаловаться на него, опасаясь тем самым навредить себе. Он прекрасно это понимал. И занимался сексуальным шантажом, зная, что это сойдет ему с рук. И я решила…

– Одну секундочку, давай я угадаю, – перебил ее Алекс. – Ты решила исправить эту несправедливость.

– Верно. Я решила, что все должны знать, какой это мерзкий тип. Во время генеральной репетиции он отловил меня в углу и принялся перечислять мои достоинства, а также то, как он мог бы помочь мне использовать их с выгодой для себя. Я притворилась, будто слушаю его, затаив дыхание. Мол, я так благодарна ему и хотела бы узнать больше. Он предложил, чтобы мы с ним позднее встретились в его комнате, где он якобы введет меня во все подробности.

Мы договорились о времени. Перед тем как пойти к нему, я оставила записку для председателя жюри, в которой говорилось, что этот самый фотограф срочно хочет ее видеть.