Бывшие. Первая жена - Мария Устинова
— Что?
— Время и место, когда курьер повезет боссу слепок отпечатка.
Ян подбирается, наклоняясь вперед, а я мысленно проклинаю все и вся. Нет, нет, нет! Он клюнул!
— Обыщи его! — пока охрана обыскивает Северного, тот не сопротивляется, и Ян кивает на стул напротив. — Садись.
Только не это…
Он боялся, что Дубнин уйдет от правосудия. Теперь Ян решил добраться до него сам, узнав, что курьера можно перехватить!
— Слепок будет готов завтра. Курьер подъедет за ним в десять вечера… Есть бумага?
Охранник достает из внутреннего кармана ежедневник и подает ручку.
— Адрес, — он записывает улицу и номер дома, а затем набрасывает схему улицы и двора. — Курьер — его доверенный телохранитель. Всегда с охраной, его не так просто будет взять. Для этого мне и нужны твои люди.
Роман поднимает обреченный взгляд.
Ему не нравится этот план.
И все равно его предлагает.
— Твоя служба безопасности плюс моя информация, и вместе у нас все получится. Мне нужно обезвредить его. Умрет он или окажется в тюрьме мне безразлично, Горский. Делай с ним, что хочешь. Мне важно, чтобы он не заикался о моей дочери.
— Как ты начал с ним работать?
Роман долго молчит.
— Я обязан отвечать? Для меня это болезненный вопрос, — он прикасается пальцами к груди, туда, где под одеждой скрывается шрам.
— Если хочешь сотрудничать, обязан.
— Ну, ты был прав, — вздыхает он. — Я Кирсанов, на меня совершили покушение три года назад. Я занимался бизнесом, пока у меня не возникли серьезные проблемы с конкурентами и криминалом. За последний год перед этом на меня несколько раз покушались. Моей семье угрожали, пытались похитить жену, избили ее. Пытались похитить дочь. Я обратился за помощью к человеку, который обещал решить проблемы. Оказалось, это посредник босса. Я хотел выйти из бизнеса, думал, мне оформят ложные документы о смерти и под другим именем я смогу вывезти семью. Все, что хотел, я получил. Только не знал, что киллер будет настоящим.
Вздрагиваю.
Я уже поняла, на кого он вышел через посредника. Жесткие методы работы: меня вытолкнули под машину, его подставили под пулю. Ну, слегка промахнулись бы — всегда можно найти замену исполнителям, зато выглядит натурально, никто не подкопается…
Ян во многом меня заметил, потому что по-настоящему сбил меня.
— Я не ждал, что в меня будут стрелять, — продолжает он. — Киллер прижал меня в машине рядом с офисом и выстрелил в упор через открытое окно. В себя я пришел в подпольном госпитале, а свидетельство о смерти получила моя жена.
— Он тебя шантажировал?
— Знаешь, — вздыхает Роман. — Мой босс — очень жесткий человек. Я не захотел идти против него в открытую. К счастью, успел переделать документы для семьи, и они спрятались. Повезло. Три года жена и дочь были в безопасности, пока я работал на них, все было хорошо, их не искали. Рисковать ими я не хочу. Я практически его заложник, понимаешь?
— Открыть настоящее имя ты не можешь, — хмыкает Ян. — Тебя арестуют за то, что ты натворил под новым именем. Всплывут твои старые враги и Дубнин тебя сольет, или уничтожит. Это его имя, Северный. Ты не знал. Ты три года пахал на магната Дубнина.
Неужели мы об одном и том же человеке? Этот жесткий, изобретательный монстр и тот молодой геолог, которому отрезали пальцы в тайге много назад — один и тот же Дубнин? Неужели жизнь так меняет людей…
— Откуда у тебя навыки рукопашного боя? Уложить моего доверенного нелегко. А ты уложил.
— До коммерческой деятельности служил в спецназе. Потом освежил навыки.
— Тебе повезло, — хмыкает Ян. — Эти навыки его и заинтересовали. И то, как легко будет тобой управлять из-за семьи, проблем и твоей смерти. Ну что ж… Нужно кое-что проверить. Разденься до пояса.
Роман неподвижно буравит взглядом Яна несколько секунд и начинает быстро раздеваться. Сбрасывает на пол худи. Расстегивает рубашку. Сначала кажется, что Ян хочет увидеть шрам. Он сразу приковывает взгляд — округлый и глянцевый… Но охранник подходит сзади, что-то проверяя на шее и кивает Яну:
— Датчик на месте.
— Вы меня пометили? — поражается Роман.
— А ты думал, тебя просто отпустят? Пометили, как бешеного пса. Значит так, Северный. Сейчас ты поедешь с моими людьми и будешь под их контролем, пока все не закончится.
— А потом?
— Увидим. Если твоя информация верна, получишь вознаграждение.
Роман усмехается.
На миг кажется, не так он и честен: слишком темной была насмешка в глазах. Но, возможно, я приняла за нее отчаяние. Человеку в его ситуации деньги не нужны.
— Я согласен.
Часть охраны выходят — готовят отъезд Яна. Он сам набирает номер, а Северный отходит к окну.
Посмотрев в напряженную спину, подхожу к нему. Кое-что мне не понятно.
— Ты ведь управлял киберотделом три года. Как ты мог не знать, зачем ему палец Яна?
— Я уже говорил, Вера. Координатором был не только я. У меня было другое направление. Я занимался офшорами, кибербезопасностью и обналичиванием средств.
Молчу, взвешивая.
— Не веришь?
— Извини, я больше никому не верю.
Роман смотрит на парковку, на которой сгоняют машины так, чтобы Ян мог безопасно выйти. Руки сложены за спиной, взгляд немигающий.
Мне его жаль.
За то, что его использовали, чуть не убили и в конце концов выбросят на свалку, как поступают со всеми исполнителями. Такие, как Ян и этот Дубнин перешагивают через людей, вытирают о них ноги и забывают, когда они перестают быть полезны.
Я ведь такая же, как он.
Со мной сделали так же.
— Мне жаль, что с твоей семьей так поступили.
— Не нужно меня жалеть, Вера, — усмехается он. — Твой муж был прав. Я шестерка и относятся ко мне, как к шестерке.
Северный поворачивается — между нами полметра. Доверительное расстояние и охрана далеко: сгруппировалась вокруг хозяина.
А мы шестерки, как он сказал.
Всегда ими были, оба прячем детей и оба стали заложниками одного человека. Жаль, что это не раскрылось раньше, еще в первую встречу. Тогда, может быть, все сложилось бы иначе.
Кажется, он думает о том же.
Взгляд бесконечно грустный, как у человека, повидавшего дерьмо, и понявшего, что в жизни, оказывается, ничего другого-то и не было и уже не будет.
— Ты права, — Северный наклоняется ниже, словно делится личным. — Ей восемь.
— Что?
— Ты спрашивала про мою дочку. Ей восемь. Надеюсь, с ней все хорошо…
— Ты ее видел?
— Когда ей было пять. Они считают меня умершим, так что мы больше не встретимся. У нее другое имя. Другой
