Бывшие. Первая жена - Мария Устинова
Проверю и киваю:
— Спасибо.
— Не за что, Олененок. Это тебе за… все.
Понимаю без слов: не только за наш договор.
За «Небеса» и год брака. За интимные видео, растасканные по сети. За провал их с Германом плана и за риск.
И за общение с Яном Горским.
За это особенно.
— Что планируешь делать? — зажав ручку между указательным и средним пальцем, он постукивает колпачком по бумаге. — Ты ведь тоже получила, что хотела, так? Видео в сети больше нет и никогда не будет. У тебя есть деньги, свобода, и…
— И? — продолжаю, не понимая.
— Я бы хотел… — он опускает глаза. — Чтобы ты перестала злиться.
О, так вот, куда он ведет.
— Я уеду. Думаю, уеду и начну новую жизнь.
Лучше сказать сразу, чтобы потом не искал. Расставить точки над «и». Только не скажу, когда.
— Ты можешь начать новую жизнь со мной.
Грустно улыбаюсь.
Интересно, как он себе это представляет после всего? Нет, Ян.
— Давай поговорим завтра, когда все закончится, — предлагает он. — Откроем бутылку шампанского, закажем, что хочешь, поговорим. Дай мне шанс.
Он из-за неудавшегося секса в душе.
Хочется разобраться, почему я убежала в слезах.
Грустно улыбаюсь и ухожу.
Завтра меня уже не будет здесь, когда придет время открывать шампанское. От этого легко и грустно одновременно. И почему-то хочется рыдать — грудь давит. Сквозь слезы смотрю на баланс. Деньгами я обеспечена. Нужно найти большую сумку.
Но легче почему-то не стало.
Дом оживает с восьми утра, но обо мне все забыли. С первого этажа доносится шум, во дворе ревут двигатели машин.
Готовятся.
Спускаюсь на первый этаж.
Яна нигде нет, ну да, ему не до меня.
Он взял след и не успокоится пока не порвет противника. Он сейчас, как гончая собака — видит только добычу…
Герман среди мужчин в гостиной. Сначала даже не узнаю: на нем футболка и обычные тренировочные штаны, только по развороту плеч и лысине понимаю, что это он.
Не видела его в доме.
Либо отлеживался, либо недавно приехал.
Отдает приказы, снова вернулся в строй.
Оглядывается и мы пересекаемся взглядами.
Пауза.
Он кивает — поздоровался.
Я слегка улыбаюсь, показывая, что заметила вежливость и киваю в ответ. Раньше он только Яна приветствовал.
Скрываюсь на кухне.
Меня знобит, срочно нужен кофе. Натягиваю рукава лонгслива на ладони, словно сейчас зима, и неловко беру кружку.
Сегодня все решится.
И как перед любым важным днем в жизни у меня мандраж.
Мужчины обсуждают план в гостиной, а у меня свой план. Женский, простой — просто быть со своим ребенком, но он важнее, чем любой другой. Кручу и кручу в голове. Это моя репетиция, чтобы все получилось и все удалось.
— Захватываем курьера после того, как получит слепок. Кто проведет оперативный допрос?.. — долетает жесткий голос Германа.
Ему что-то отвечают.
Снова трясет.
Снова прокручиваю в голове: как только появится возможность и пойму, что с врагом покончено, собираюсь и валю. До этого нельзя. Нужно убедиться, что нам с Марком ничего не будет грозить…
— Увеличьте численность охраны и подберите людей с навыками, чтобы… — в кухню входит Ян и натолкнувшись взглядом на меня, замолкает. — Привет.
— Привет, — выдыхаю я, но отвожу глаза и пытаюсь проскользнуть мимо.
После вчерашнего разговора мне рядом с ним неловко.
Он, конечно, подумает, что я ради денег с ним рядом была.
А разве это не так?!
— Вера, подожди! — бывший догоняет меня на лестнице. — Все нормально?
Киваю.
— Мы вечером поговорим, помнишь?
— Да…
— Что тебе заказать?
Ты, конечно, самое дорогое закажешь. Такое событие.
— Давай решим, — мягко говорю я, — когда будет повод праздновать. Выбирать заранее плохая примета.
Я прячусь от Горского у себя.
Он такой милый со вчерашнего дня.
Словно правда верит, что впереди может быть чистый лист и мы начнем сначала. Ты не все знаешь, Ян… А если точнее: абсолютно ничего.
Романа привозят под вечер.
Со второго этажа наблюдаю, как его выводят из затонированного фургона: в наручниках и с мешком на голове.
Сейчас все начнется.
Появляюсь в гостиной, когда с него снимают наручники. Мешок уже снят, слегка взъерошенный, он ждет, пока руки раскуют.
Мы встречаемся взглядами.
Роман смотрит долго, не мигая. Наручники снимают, и он отворачивается.
Скоро десять.
— Моя охрана задержит курьера, — сообщает Ян. — До этого будешь здесь, координировать удаленно. Потом поедешь на место, когда узнаем местоположение Дубнина.
Роман садится в кресло, словно он режиссер этого адского спектакля.
— Вера, ты здесь? — замечает меня Ян. — Сделай нам кофе.
Как всегда.
Что ни делай, в мужских глазах всегда останусь подавальщицей кофе. Но сейчас не спорю. Направляюсь в кухню и пока варю эспрессо на всех, покусываю губы.
Мне не нравится, что Роман здесь.
Он слишком самоуверенным выглядит. Ян не воспримет всерьез мою интуицию, но кажется, дело не только в его дочери. У Северного есть другие причины нам помогать. Разливаю кофе по чашкам и уже берусь за поднос, как в дверях появляется он сам.
— Где я могу помыть руки?
Санузел был за кухней — для прислуги. Теперь ее нет, можно отвести его туда. Сворачиваю за кладовку, включаю свет.
Северный проходит мимо и вдруг, поворачивается ко мне. Из кухни, до куда его довел охранник, нас не видно.
— Возьми, — он передает пакет. — На память обо мне. Горский об этом не узнает и его люди до правды не докопаются.
Открываю пакет.
Внутри набор документов. И не просто паспорт и свидетельство о рождении, весь комплект вплоть до загранпаспортов.
— По ним можно устроить в школу или привести к врачу. Они даже пройдут проверку в аэропорту. Сможете улететь за границу, — он говорит тихо, еле слышно. — Вас не найдут.
— Как ты успел…
— Я давно их сделал. Еще до нашего горячего уик-энда.
Случайно не этот подарок Роман собирался преподнести после нашей предполагаемой близости на яхте? Его я тогда оттолкнула. А может зря? Может быть, тогда бы все сложилось по-другому?
— Как ты его пронес? Не знаю, как тебя благодарить…
Он наклоняется за поцелуем.
Вот и плата.
Плохая идея — в любую минуту могут увидеть, но я позволяю ему прикоснуться к губам. Поцелуй неторопливый, но жадный, словно он пытается напиться перед прощанием…
— Береги себя, Вера. Вряд ли мы еще встретимся.
Ополоснув руки, он выходит, не обернувшись.
Сердце барабанит в груди после горячего поцелуя. Схожу с ума от сочетания его страсти и опасности. Но, пожалуй, все. Хватит адреналина в моей
