Нора Робертс - Северное сияние

— Эд Вулкотт заявил, что кто-то сломал замок на его рыбацком домике и стащил две удочки, электробур, бутылку скотча, а потом еще и домик краской размалевал.

Румяный от мороза, Отто прямиком прошел к кофейнику.

— Скорее всего, ребятня. Я ему говорил: «Никто, кроме тебя, двери не запирает, только мальчишек дразнишь».

— Сколько все это стоит? Вместе?

— Он говорит, порядка восьми сотен. Электробур «Страйкмастер» тянет на четыреста. — Он поморщился с брезгливой усмешкой. — Вот такой у нас Эд. Хороший бур можно и за сорок купить, но у Эда все по первому разряду.

— А опись похищенного составили?

— Да, конечно. Если какой парень по глупости отправится рыбачить с удочкой, на которой есть медная пластинка с фамилией Эда, пусть пеняет на себя, мы его живо привлечем. Скотч? Небось напились до тошноты. Не удивлюсь, если они уже просверлили лунку чужим буром, выпили и сидят, рыбу удят. Думаю, потом они все это где-нибудь бросят или попытаются привезти обратно.

— Все равно это кража со взломом. Будем отрабатывать.

— Можешь не сомневаться, все вещи застрахованы, и на большую сумму, чем он за них заплатил. Вы знаете, что он хотел подать в суд на Хоули за то, что зацепил его первого января, и даже говорил на эту тему с адвокатом? С адвокатом. Господи боже мой!

— Я с ним потолкую.

— Желаю удачи. — Отто уселся за свой стол и с чашкой кофе в руке сосредоточенно уставился в компьютер. — Так, будем сочинять отчет.

— Я сейчас отъеду, надо кое-что проверить. — Нейт помолчал. — В это время года в горы часто ходишь?

— Какого лешего я там забыл? Я их и отсюда вижу.

— Но раньше же ходил?

— Раньше я и танго с женщинами танцевал.

— Да? — Нейт с любопытством устроился на край его стола. — В тихом омуте… И эти женщины были в узких платьях и на высоких каблуках?

Несмотря на хандру, Отто рассмеялся.

— Вот-вот.

— С таким откровенным разрезом до середины бедра?

И когда они двигаются, то кажется, что видишь кусочек рая?

Отто окончательно развеселился.

— Вот были деньки!

— Ну, еще бы. А я так танго и не одолел. И в горы ходить не научился. А надо бы, пожалуй.

— Ограничься танцами, шеф. Это менее опасно.

— Некоторые люди рассказывают о горах, как о божестве. А ты почему бросил?

— Да рисковать надоело. Лишних ушей и ног у меня нет. — Он помрачнел и уткнулся в чашку. — В последний раз я ходил в горы спасателем. Группа из шести человек. Накрыло лавиной. Найти удалось только двоих. Уже мертвыми. Не приходилось видеть человека, попавшего в лавину?

— Нет, не приходилось.

— Считай, повезло. В марте будет девять лет с того случая. С тех пор я и не хожу. И никогда больше не пойду.

— А с Гэллоуэем ходить не доводилось?

— Пару раз. Он был отличный альпинист. Даже странно для такого раздолбая.

— Недолюбливал его?

Отто начал одним пальцем набирать текст.

— Каждого раздолбая недолюбливать — поговорить будет не с кем. Этот парень застрял в шестидесятых. Мир, любовь, наркота. По мне, так это для него был еще удачный исход.

«В шестидесятых, — подумал Нейт, — Отто обливался потом во вьетнамских джунглях». Такое сочетание — солдат и хиппи — могло стать взрывоопасным и в менее экстремальной ситуации, чем зимнее восхождение.

— Разглагольствуешь о том, что надо жить естественно, делаешь вид, что спасаешь каких-то вонючих китов, — продолжал Отто, — а сам сидишь на шее у правительства, которое несешь на чем свет стоит. Я таких не уважаю.

— Наверное, у вас с ним мало было общего? Ты же военный.

— Да уж, собутыльниками мы не были. — Он перестал печатать и поднял голову. — А к чему это ты?

— Пытаюсь понять этого человека. — Он встал и как бы невзначай спросил: — Когда ты еще ходил в горы, какого летчика нанимал?

— Чаще всего Джекоба. Он всегда был под рукой.

— А я думал, Джекоб сам ходил в горы. С ним ходить не доводилось?

— А как же. И в таких случаях нас отвозил Хэнк Филдинг из Талкитны, а то еще Двупалый из Анкориджа. Иногда — Стоки Лукес, если был трезв. — Он пожал плечами. — Когда есть деньги, тебя любой отвезет, летчиков тут навалом. Если и впрямь подумываешь в горы идти, проси Мег, чтоб отвезла, И возьми серьезного проводника, не какого-нибудь олуха.

— Непременно. Но пока мне хватает вида из окна кабинета.

— Еще лучше.

Допрос собственного заместителя не доставил ему удовольствия, но зафиксировать его в досье будет нужно. Невозможно было представить Отто ловящим кайф и нападающим на человека с топором. Но и танцующим танго с женщиной в узком платье — тоже.

За шестнадцать лет человек может сильно измениться.

Он отправился в «Приют», где Чарлин вдвоем с Сисси уже обслуживали любителей раннего ужина. За стойкой работал Тощий Джим. Оседлав свой табурет, Профессор потягивал виски и читал Троллопа.

— Скоро «Айдитарод», — сообщил Джим. — Не хотите поставить?

Нейт присел у стойки.

— А ты за кого?

— Я ставлю на этого молодого, Триплхорна. Он алеут.

— Красавчик! — подхватила Сисси, ставя на стойку поднос с пустыми бокалами.

— Какая разница, как он выглядит, Сисси?

— Для меня — большая. Сделай мне «Лосиную голову» и двойную водку со льдом.

— А народ в основном ставит на этого канадца, Тони Китона.

— У нас тут болеют за канадцев? — удивился Нейт. Джим тем временем готовил заказ для клиентов Сисси.

— Нет. За собак. Его упряжку Уолт Нотти вырастил.

— Тогда двадцатку на канадца.

— Пива?

— Спасибо, Джим. Кофе. — Предоставив Джиму и Сисси заниматься напитками и одновременно спорить, чей фаворит лучше, Нейт повернулся к соседу: — Как поживаешь, Джон?

— Сплю плохо. Пока. — Джон заметил страницу и отложил книгу. — Никак это зрелище из головы не идет.

— Это тяжело. Ты же хорошо знал Макса. Статьи в его газету писал…

— Ежемесячный обзор книжных новинок. Платили, правда, мало, но мне нравилось. Не уверен, что Кэрри не закроет газету. Надеюсь, что нет.

— Кто-то мне говорил, что и Гэллоуэй им пописывал. Тогда, в самом начале.

— У него неплохо получалось. Если бы уделял этому больше внимания, мог бы и большего добиться.

— Ну, это универсальная формула.

— Он был разносторонне одарен. — Джон украдкой взглянул на Чарлин. — Но он своих талантов не развивал. Разбазарил все.

— И эту женщину тоже?

— Тут я не могу быть объективным. По моему мнению, он не вкладывал в эти отношения сил. Как и всего остального. Было у него и по нескольку глав к начатым романам, десяток недописанных песен, бессчетное число незаконченных столярных изделий. У этого парня руки были на месте, ум творческий, а вот дисциплины или честолюбия — ноль.