Соня Мармен - Ветер разлуки

– Иза! И ты осмеливаешься такое читать? Мсье де Понбриан говорит, что Вольтер – безнравственный человек и, в довершение всего, атеист!

– Ну и что с того? Слушай дальше:

Под шеей стройною, белее снега,Две белых груди, круглы и полны,Колышутся, Амуром созданы;Увенчивают их две розы милых.Сосцы-цветы, что отдохнуть не в силах,Зовете руку вы, чтоб вас ласкать,Взор – видеть вас, и рот – вас целовать.

Мадлен вскрикнула от ужаса и изумления, прикрыла рот ладошкой, и глаза у нее стали круглые, как экю. Изабель только лукаво улыбнулась и снова вернулась к чтению фривольного произведения:

Моим читателям служить готовый,Их жадным взглядам я бы показалНагого тела трепетный овал, —Но дух благопристойности суровыйКисть слишком смелую мою сдержал.Все прелесть в ней и все благоуханье.Восторг, Агнессы пронизавший кровь,Дает ей новое очарованье,Живит ее; сильней румян любовь,И нега красит нежное созданье.

– Маленькая плутовка! Я и не думала, что ты такая распущенная, Изабель Лакруа!

– Прекрасные стихи, ты не находишь? Ну, признайся, они будят в душе что-то такое… Может, Вольтер и безбожник, но то, что он бездушен, – нет, неправда! Поверь, Мадо, так писать может только тот, кто знает, как это – любить! И знает, что такое страсть…

– Но эта книга наверняка запрещена Церковью! Если твоя матушка найдет ее у тебя…

– Но ты же не расскажешь ей, моя милая кузина Мадо? Ты же так со мной не поступишь, верно?

Мадлен с улыбкой посмотрела на девушку. Признаться, когда Изабель читала ей эти дерзкие строки, она ощутила приятное волнение. Она очень скучала по Жюльену. С начала осады они виделись всего три раза – возле монастыря урсулинок, на опушке леса. Объятия их были короткими, но сознание того, что их могут застать в любую минуту, только увеличивало возбуждение. При воспоминании об этих встречах и удовольствии, которое они подарили, молодая женщина покраснела, что не укрылось от проницательных глаз Изабель.

– Вижу, стихи заставили тебя вспомнить о чем-то не совсем приличном и… очень приятном! Расскажешь?

Мадлен поджала губы, притворяясь обиженной, потом засмеялась и легла на кровать рядом с Изабель. Какое-то время обе молчали, увлеченные потаенными мыслями.

– Мадо?

– Что?

– На что это похоже, ну… с мужчиной?

В комнате повисло неловкое молчание.

– Мадо!

– Изабель, разве позволено благовоспитанным девицам, таким, как ты, об этом спрашивать?

– Просто… я хочу знать. Скажи мне, ну пожалуйста!

– Я не могу разговаривать с тобой о таких вещах! О таком вообще никому не рассказывают. И в особенности – девушкам твоих лет. Прошу тебя, Иза, поговорим о другом.

Изабель перевернулась на живот и подперла подбородок ладошкой. Она не сводила с Мадлен лукавого взгляда и едва заметно улыбалась.

– Не притворяйся святой недотрогой! Ты всего на два года старше меня и в моем возрасте уже была обручена. И потом, если ты мне не расскажешь, кто тогда? Мать лучше отправится прямиком в ад, чем затронет в разговоре со мной эту тему. С отцом я об этом не заговорю, с кормилицей тоже. Мне уже двадцать, Мадо! Может, скоро меня отдадут замуж, а я вообще ничего про это не знаю!

– Об этом не может быть и речи! – оборвала ее Мадлен, и тут же ей в голову пришла тревожная мысль, которую она поспешила озвучить: – Скажи, твой де Мелуаз тебя… он к тебе прикасался?

Изабель мечтательно улыбнулась. Мадлен заволновалась еще сильнее.

– Изабель, вы ведь ничего… безнравственного… не делали?

– Безнравственного? Он поцеловал меня. Разве это безнравственно?

Мадлен на мгновение задумалась.

– Пожалуй, нет. Если, конечно, это был целомудренный поцелуй.

– А какой поцелуй – целомудренный?

– Ну, когда ваши мысли и ваши руки…

– Что касается рук, Мадо, могу тебя заверить: они не делали ничего дурного! – соврала Изабель и почувствовала, как кровь приливает к щекам. – Мои мысли – другое дело… Наверное, придется сходить на исповедь!

Они обе посмеялись над ее шуткой.

– Знаешь, Мадо, что мне хотелось бы знать? Так ли прекрасна любовь, как ее описывает Вольтер? Чувства заставляют наше сердце биться чаще, но страсть, поцелуи – это другое… Когда Николя смотрит на меня своими черными глазами, у меня подгибаются колени и я забываю про все на свете! Мадо, дорогая, ну пожалуйста, расскажи!

Мадлен легла на бок и какое-то время задумчиво смотрела на кузину. Потом она улыбнулась, отвела от лица Изабель непослушную прядку волос и уложила ее за ушко.

– Когда ты с мужчиной в первый раз, то все происходит… хуже, чем представлялось.

Трепеща от волнения, Изабель ждала продолжения.

– Я думаю, что мужчинам нужно совсем другое, чем нам.

– Не понимаю…

– Я не такой уж знаток в этой области, Иза. Но я бы сказала, что они спешат любить на языке тела, а мы, женщины, любим словами, которые идут от сердца.

– Так это неприятно? Тебе не нравится… ну, делить ложе с мужем?

– Нет, ты все неправильно поняла. Просто в первый раз все происходит слишком быстро, если ты понимаешь, о чем я… Хотя нет, откуда бы тебе это знать? Господи, сама не верю, что говорю с тобой о таких вещах!

– Мадо, продолжай!

– И исповедоваться нам завтра придется обеим, да?

– Обещаю, мы так и сделаем. Ну же!

– Потом все становится намного лучше. Мужчина ведет себя терпеливее, они с женой лучше узнают друг друга. Ты даже представить себе не можешь, до чего это стыдно – в первый раз показаться супругу обнаженной! Мне хотелось умереть на месте, правда-правда, Иза!

Изабель села на кровати. Едва заметное движение за окном привлекло ее внимание. Она чуть повернула голову и успела увидеть, как закачались занавески на окне мсье Пеллетье. И правда, хватит разгуливать по дому полуодетой! Она наклонилась, чтобы подобрать с пола пеньюар, и взгляд ее упал на маленький флакон с духами, которые подарил ей Николя. Приятное тепло разлилось по ее телу, стоило только вспомнить их последнюю встречу. Тогда он поцеловал ее в первый раз…

Они ужинали с Николя в «Ля Канардьер». Незадолго до полуночи он повез ее в своей карете домой. Но небо было такое красивое, а ночь – такая теплая, что он попросил кучера остановиться, чтобы они с Изабель могли прогуляться под звездами. До военного лагеря в Пуант-Леви было рукой подать, и с того места, где они стояли, можно было рассмотреть яркие точки костров, но, к счастью, это не мешало им ощущать себя единственными людьми в этом мире. Как истинный джентльмен, Николя снял камзол и накинул его на плечи Изабель. Пальцы его коснулись девичьей шеи, пробежались по плечу. Изабель затаила дыхание, но ни он, ни она сама не нашлись что сказать. Они просто стояли и смотрели друг на друга.