Соня Мармен - Ветер разлуки

Соня Мармен

Ветер разлуки

© Les éditions JCL inc., 2005

© Shutterstock.com / Oleg Gekman, обложка, 2015

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2015

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2015

Слова признательности

Хочу поблагодарить…

моих родных и друзей – за поддержку и содействие. Мистера Ангуса Маклеода – за помощь в оформлении диалогов на гэльском. Моего издателя Жан-Клода Ларуша и его коллектив – за их прекрасную работу. Беренжер Рудиль – за конструктивные комментарии и старательную корректуру.

…от всей души,

С. М.

Памяти моего предка Сэмюэла Мармена, солдата десятого королевского батальона ветеранов, который ступил на канадскую землю в декабре 1811 года под знаменами короля Георга III. Когда война закончилась, он сочетался браком с Кристин Ганье и обосновался в местечке Кап-Сен-Игнас, в нескольких километрах от города Монманьи. Ему посчастливилось начать все сначала. Иногда мне нравится думать, что описываемые мною события могли случиться и с ним…

Изгнание – это не когда ты оказываешься в чужой стране, это когда ты вдруг понимаешь, что оказался в теле человека, который тебе совершенно незнаком.

Часть первая. 1745. No man’s land[1]

Мало кто из них вернется.

Всевышний, открой предо мной врата ночи… дабы я мог в ней скрыться.

Историческая справка о Семилетней войне

Мирный договор, заключенный в 1748 году в городе Экс-ла-Шапель, положил конец войне за австрийское наследство. Восемь лет Европа наслаждалась относительным спокойствием, но недовольных распределением сил на политической арене осталось немало. Союз, заключенный Францией и Австрией, двумя извечными врагами, послужил причиной новых столкновений с Великобританией. Изменение внешнеполитической ориентации сильнейших держав Европы, так называемое «переворачивание альянсов», стало отправной точкой Семилетней войны, которая развернулась на нескольких континентах и быстро приобрела масштабы мировой. Великобритания в союзе с Пруссией и Ганновером выступила против коалиции, состоящей из Франции, Австрии, России, Саксонии, Швеции и Испании.

В Северной Америке запахло порохом задолго до официального начала конфликта. Весной 1754 года отряд под командованием двадцатидвухлетнего уроженца Виргинии Джорджа Вашингтона напал на французскую дипломатическую миссию. Осада и взятие британскими войсками французского форта Босежур в июне 1755 года послужили началом наступления английских войск на Северо-Американском континенте. В том же году англичане приступили к принудительному выселению из Акадии французских поселенцев, впоследствии нашедших приют на территории Луизианы. Эти события получили название «Великой депортации».

В феврале 1755 года барон Жан-Арман Дискау с военным конвоем покидает порт Брест: французское правительство направляет на защиту Новой Франции шесть батальонов солдат (порядка 3300 человек). Британия, в свою очередь, отправляет за океан несколько полков, набранных в основном в Ирландии и Шотландии.

Начало войны на Северо-Американском континенте ознаменовалось битвой при Мононгахеле. На первых порах французы активно теснили противника, но скоро перевес оказался на стороне англичан. Закончился конфликт капитуляцией Квебека в 1759 году и Монреаля – в 1760 году.

Десятого февраля 1763 года Парижский мирный договор официально положил конец войне, победителем из которой вышла Великобритания. Отныне в Северной Америке предстояло уживаться двум разным культурам, и их сосуществование нельзя было назвать спокойным и мирным. Однако оно продолжается и по сей день.

В декабре 1763 года шотландский хайлендский полк Фрейзера, принимавший участие в сражении на Полях Авраама, был распущен. Многочисленные Фрейзеры, Россы, Маккензи, Рейды и Блекберны предпочли остаться в Канаде и взять в супруги женщин из семей французских поселенцев. Их потомки до сих пор живут в долине реки Святого Лаврентия и родным языком считают французский.

Глава 1. In memoriam[2]

Гленко, 1745 год

Этот день мог бы быть первым днем Творения, а мог бы – днем Светопреставления. Совершенно обычный день и в то же самое время – единственный в своем роде, какого никогда не было и не будет. Время… Вечное возвращение к истокам, непреклонное движение к концу, ведь у всего есть свой конец. Но я верю, что конец одного явления всегда становится началом другого, потому что во всем сущем дремлет Вечность.

То было прекрасное утро, прохладное и солнечное, какие нам часто дарит ранняя осень. Полупрозрачный туман ласково обнимал каменистые вершины гор, окружавших ложе речушки Ко, которая спокойно катила свои воды к озеру Ливен. Слушая хрустальное пение воды, разносившееся по долине, я вспоминала свою жизнь, жизнь моих детей и внуков. В жилах моих потомков текла кровь моего народа – живая вода, передающая историю отцов поколению их сыновей и внуков, неистощимый источник, питающий наши корни, чернила, которыми запечатлен факт нашего пребывания в этом мире. Мои дети – вот залог моего бессмертия. Благодаря им мой народ уцелеет в изгнании…

Даже солнце уже не могло согреть мои старые кости… Я сидела на лавке под вишней и слушала шепот листьев, которые так чувственно перебирал ветер, любовалась окрестностями, старалась запомнить яркую голубизну бескрайнего неба. Счастливые и горестные картины прошлого сменяли друг друга перед моим мысленным взором, мягко баюкали меня. Летняя жара сделала свое дело – холмы укрылись великолепным, согревающим взгляд осенним ковром оттенка охры. И пускай я не улыбалась, но в душе моей царила безмятежность. «Ждать осталось недолго…» – повторяла я себе снова и снова. Я не испытывала ни страха, ни сожалений. Небо словно бы опускалось над моей долиной, приглашая меня отдохнуть в своих бесконечных просторах. Загробный мир наконец открыл передо мной свои двери. Там я снова увижусь с Лиамом, любовью всей моей жизни… Я была готова к своему последнему пути.

Детский смех отвлек меня от размышлений. Младшие сыновья моего сына Дункана, близнецы Джон и Александер, размахивая деревянными мечами, играли с товарищами. Их худые голые, испачканные в грязи ноги под выцветшими килтами так и мелькали в пожелтевшей траве. Они были похожи на маленьких жеребят, скачущих на своих еще некрепких ножках, и я невольно улыбнулась.