Сандра Браун - Французский шелк

После ванны она припудрилась тальком и надела шелковую, до бедер, рубашку цвета старинного дорогого жемчуга. Волосы стянула и заколола на самой макушке, затем, водрузив в изголовье высокую гору подушек, прилегла, опершись на них спиной. Она хотела зажечь настольную лампу, но темнота так приятно обволакивала, что не стоило нарушать уюта и спокойствия. Да и нужно было просто хорошо выспаться.

Но в голову все лезли какие-то мысли; они, словно непослушные дети, не давали покоя, будоражили. Лишь на считанные секунды Клэр удавалось сомкнуть глаза. Постель, в которой она провела несколько беспокойных ночей, сбилась в какие-то глыбы и кочки. Подушка очень скоро стала горячей. Она несколько раз переворачивала ее, мучаясь от бессонницы.

Она винила в своем дискомфорте и матрас, и подушку, и доносившийся шум, но знала истинную причину, которая, как и ревность, вдруг нахлынувшая сегодня днем, таилась в самой глубине ее души.

И в то же время Клэр старалась не думать об истинной причине своего столь странного поведения. Интуитивно она знала, что столкнулась с чем-то новым, необъяснимым, но сочла, что лучше избегать этого незнакомого чувства. Может, оно и уйдет само собой.

Приближалась гроза. Тщетно уговаривая себя заснуть, Клэр лежала, прислушиваясь к раскатам грома. Внезапно прозрачные шторы на балконных дверях озарились вспышкой молнии. Может быть, подумала Клэр, на этот раз облака принесут дождь и долгожданную прохладу. До сих пор они оставались лишь грозными предвестниками бури.

По мере того как гроза приближалась и усиливалась, росло и беспокойство Клэр.

Кассиди отказался присоединиться после ужина к карточному застолью и предпочел прогуляться. Однако удушливая влажность и озверевшие москиты быстро загнали его обратно в дом.

Он не стал заходить в гостиную, чтобы пожелать всем спокойной ночи, а поднялся прямо к себе. У двери комнаты Клэр, которая находилась рядом с его комнатой, он замедлил шаг и прислушался, но оттуда не доносилось ни звука. Из щели под дверью света не пробивалось, так что, подумал он, Клэр скорее всего, как и обещала, рано легла спать.

Войдя к себе, он в первую очередь скинул с себя всю одежду. Боже, даже в доме нечем было дышать. Он подумал, что было бы неплохо спуститься в бар за пивом, но потом оставил эту идею. В этот вечер единственной подходящей для него компанией оставался он сам, но и свое общество он переносил с трудом.

Приняв прохладный душ, он лег на кровать и зажег сигарету. Он бросил курить еще два года назад, но сейчас чувствовал крайнее возбуждение. Мысли его бешено носились по замкнутому кругу.

У Клэр был мотив для убийства. И волокна с коврика ее автомобиля напрямую связывали ее с местом преступления. Железного алиби у Клэр не было. Словом, она представлялась лучшей мишенью для обвинения в убийстве.

Но он так не хотел, чтобы виновной оказалась именно она.

Проклятье! Вырвавшееся ругательство, казалось, еще долго витало в воздухе. Кассиди сознавал, что оказался в дурацком положении. Если он будет следовать чувству и этике профессионала, он затянет расследование. Краудер уже определил ему крайний срок для окончания дела. Отпущенных дней оставалось не так уж много. И если его в итоге все же отстранят как не справившегося с расследованием, это будет ударом, равносильным гибели.

А что, если он попросит заранее отстранить его, не дожидаясь окончания отведенного срока? Краудер знает о том, что у него появился личный интерес в деле, так что, вполне возможно, эту просьбу встретит с облегчением. И это вовсе не помешает их дружеским отношениям. Более того, даже добавит симпатии шефа. Краудер лишь перепоручит дело кому-то другому.

Нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Этот «кто-то другой» может оказаться агрессивным и коварным и как только Клэр вернется в Нью-Орлеан, тут же засадит ее на скамью подсудимых. Ее сфотографируют. Снимут отпечатки пальцев. Предъявят обвинение. От этой мысли ему стало не по себе.

С другой стороны, он не сможет жить спокойно, зная о том, что оставил виновную на свободе лишь потому, что имел на нее виды. Только все это было совсем не так просто. С той самой минуты, когда он впервые вошел во «Французский шелк» и встретился с Клэр Лоран, он почувствовал, что дело окажется не таким уж легким и гладким.

Он был словно околдован. «Французский шелк» навевал атмосферу, которая интриговала, завораживала, И вовсе не потому, что офис располагался в старинном здании, и даже не потому, что здание это находилось во Французском квартале. Он бывал в этих местах много раз с тех пор, как переехал в Нью-Орлеан. Ему нравился дух старого квартала, но никогда раньше не испытывал он подобного чувства ирреальности происходящего.

И это колдовство исходило от Клэр. От нее веяло какой-то мистикой. Он не мог найти определение этому чувству, знал только, что оно слишком романтично и потому опасно, всепоглощающе и разрушительно. Оно опутало его, словно незримая сеть. И чем отчаяннее он сопротивлялся, тем сильнее запутывался. Даже сейчас, когда ему следовало бы уже всерьез задуматься над тем, чтобы задержать Клэр, он подсознательно искал способы защитить ее от преследования.

Безумие, подумал Кассиди, анализируя ситуацию, в которой оказался. Но, в то же время утешал он себя, имеет же он право на сомнение и поиск альтернативы? Разве не в этом заключается искусство профессионала?

Итак, на кого еще падает подозрение?

Ариэль Уайлд. Сейчас она беременна, но у нее были причины избавиться от мужа. Тем не менее предъявить ей обвинение и предстать при этом героем довольно проблематично. Правда, можно выстроить свою линию нападения, основываясь на сомнениях в том, кто же является истинным отцом ребенка. Но хороший адвокат всегда сможет заявить на суде протест. И неизвестно, на чьей стороне окажется судья. Так что обвинение умрет еще в зародыше. Суду присяжных невозможно будет доказать связь Ариэль с пасынком, и на Кассиди обрушится шквал негодования и презрения за то, что посмел опорочить гнусными подозрениями будущую мать.

Джошуа Уайлд. Какой-то внутренний инстинкт подсказывал Кассиди, что у парня не хватило бы пороху даже на то, чтобы муху убить, не то что тирана-отца. С другой стороны, достало же ему смелости увести у старика жену.

Сложность с обвинением Ариэль и Джошуа состояла в том, что у Кассиди не было против них ни одной вещественной улики. Все его версии строились лишь на случайных совпадениях и предположениях. И стоит присяжным справедливо усомниться в доводах, приводимых обвинителем, Ариэль и Джош тут же окажутся оправданными, а помощник окружного прокурора Кассиди не только лишится доверия, но и получит вполне заслуженные упреки в том, что позволяет истинному убийце разгуливать на свободе.