Золотые рельсы - Эрин Боумен
Хотя я сжимаю пистолет в руке, а кольт Роуза по-прежнему покоится в кобуре, я знаю, Босс может опередить меня, и готовлюсь вскинуть дуло. Но он начинает двигаться неожиданно медленно и осторожно, как проделывали это пленники банды: опускает левую руку, пока рукоять кольта не оказывается между его большим и указательным пальцами, и легко касается ее ладонью. Ствол пистолета по-прежнему смотрит в землю. Он сдается?
Никто никогда не видел, чтобы Лютер Роуз сдавался. Но сейчас он собирается отдать мне оружие.
Неужели за минуту искреннего раскаяния даже закоренелый злодей способен так сильно измениться!
Над прерией проносится легкий ветерок. Он треплет мне волосы. Колышет куртку Лютера. И так же внезапно стихает. Мимолетное ощущение покоя исчезает вместе с ним. Воздух вокруг Босса сгущается от напряжения.
— Прости, — говорит он, и я понимаю, что ошибся.
Он молниеносно смыкает пальцы на рукоятке кольта и выхватывает его из кобуры.
Мы оба нажимаем на курки. Два выстрела сотрясают тишину долины.
Лютер Роуз падает в грязь.
Я чувствую себя победителем.
Глава сорок восьмая
Шарлотта
Они стоят недалеко от выезда с тайной тропы, ведущей к убежищу Колтонов, напротив друг друга, и их, словно две бусины, связывает нить железнодорожных путей. Я натягиваю поводья и, изумленная, замираю.
У Риза в руке кольт, у Роуза — нет, и он, кажется, собирается сдаться. Но я чую подвох. Дьявол может рядиться и в белоснежные крылья, но стоит поверить, что перед тобой ангел, и он сбросит их.
Не верь ему, Риз! Что бы он ни говорил, не верь.
Риз чуть опускает дуло пистолета — неужели надеется на раскаяние дьявола? И тут рука Роуза дергается.
Стрелки молниеносно вскидывают оружие. Гремят два выстрела, два тела валятся в сухую траву.
Глава сорок девятая
Риз
Ноги подгибаются, и я падаю на колени, ощущая обжигающе-ледяную боль.
Карман куртки разодран пулей. Сквозь дыру видна глубокая рана. Но крови куда меньше, чем боли.
Я падаю набок и поворачиваюсь на спину, чтобы взглянуть на небо. Оно словно огромное одеяло, словно бескрайнее море покоя.
Подо мной холодная земля.
Ты это сделал, Риз. Ты сделал это.
Малыш Роуза мертв.
Риз Мерфи свободен.
Глава пятидесятая
Шарлотта
Сильвер несет меня в долину через заросли колючей травы и кусты. Через добрых пять минут езды я останавливаю лошадь около Роуза и убеждаюсь, что тот мертв. Никогда больше не совершу ошибки, не проверив это. Пуля пробила грудь бандита прямо над сердцем, и, похоже, он не страдал и доли секунды: лицо безмятежно, губы чуть приоткрыты. Одна из лошадей, что бежала за Сильвер, тычется в Роуза мордой. Может, он был ее хозяином.
Я бегу к Ризу, зову его по имени. Его глаза устремлены в небо, черты заострились от боли. Роуз совершил столько чудовищных преступлений, а умер легко: раз — и погасла свеча. Почему же Риз должен мучиться и страдать? Риз, которого жизнь столько терзала! Это несправедливо.
— Это ты? — говорит он удивленно. И, осмотрев меня с ног до головы, видимо, начинает понимать, что произошло. — А Джесси… Я отправил его…
— Нет, не успел. Я встретила его по дороге. Но Кэти в порядке. С Джесси тоже все будет хорошо.
— Ты ранена?
Он спрашивает так озабоченно, словно только что стреляли не в него, а в меня. Его куртка внизу живота пропитана кровью. Я отгибаю полу с пробитым карманом, раздвигаю дыру на рубашке и вижу, куда вошла пуля. Кровь из разорванных сосудов вытекает толчками, с каждым дыханием.
— Со мной все хорошо, — улыбаюсь я, хотя это и не совсем правда, и, накрыв рану курткой, беру его руку и помогаю ему зажать рану. — Где остальные?
— Мертвы, — хрипит он. — Мы с Джесси позаботились.
— Можешь встать? Надо добраться до дома.
— Думаю, нет. Оставь меня здесь
— Это несправедливо — сделать так много и сдаться теперь, когда «Всадников» больше нет и ты сможешь жить спокойно. Ты не должен умереть сегодня.
— Может, и должен. — Его глаза закатываются. — Шарлотта? Прости меня за все. — Я ничего не могу с собой поделать и начинаю плакать. Он прав, ему есть за что просить прощения, но слышать это невыносимо. Не сейчас, когда самое страшное позади. — Как думаешь, — продолжает он, — мы могли бы стать друзьями в другой жизни? Ты и я?
— Мы уже друзья. Здесь и сейчас.
Он с трудом улыбается.
— Ну же, давай, Риз. Поднимайся. Я приведу лошадь.
— Я даже сесть не могу. — Он смотрит в небо, с трудом втягивая в легкие воздух, затем на ощупь находит мою руку и переплетает свои пальцы с моими. — Шарлотта, расскажи людям эту историю, ладно? О Малыше Роуза, как он умер здесь сегодня. Но сначала о том, как он снова стал Ризом Мерфи. Сможешь?
Я сглатываю слезы.
— Конечно.
Он жмет мне руку, я аккуратно стискиваю его пальцы в ответ.
— Пожалуйста, помоги Джесси, — говорит он, видя, что я неподвижна. — Больше никто не должен погибнуть из-за меня. Никто.
Да, несомненно, Джесси нужна помощь, но пуля в плече — не самая страшная вещь. Главное, чтобы кровью не истек. А вот Риз ранен в живот, и я не понаслышке знаю, насколько это опасно. Учитывая состояние дороги, до убежища Колтонов час езды или чуть меньше, если гнать изо всех сил, да только Риз еле жив. И неизвестно, сколько еще протянет. И все же я кое-как усаживаю его, хотя он ужасно тяжелый, а потом закидываю его руку себе на плечо и пытаюсь встать на ноги, как тогда, в снегу, но не могу сдвинуть его ни на дюйм.
— Я поеду за помощью.
Уверенности, что Кэти сумеет сесть в седло после двенадцатичасовых родов, у меня нет, но об этом мы подумаем с ней вместе, когда я доберусь до дома Колтонов.
— Только продержись до моего возвращения.
— Хорошо, Шарлотта Вон, — с трудом произносит он. — Как скажешь.
* * *
