Светлана Успенская - Женщина без прошлого

— Сначала нужно побольше разузнать, — втолковывал он напарнику. — А потом уже…

Но Кузька воинственно рыл копытами землю и грыз зубами уздечку. Он был так нетерпелив, что даже стал подозревать своего мудрого наставника в желании единолично воспользоваться плодами совместных мусорных трудов. Будто бы Сифоныч уже разработал план, как его, Кузьку, в последний момент устранить, чтобы самому все единолично заграбастать!

«То-то он меня на тухлых свертках держал, — обиженно размышлял Кузька, — а сам грязной работой брезговал, боялся манжеты замарать!»

Юноша обиженно лелеял в душе своей тайную злобу и ядовитую недоверчивость. Он следил за каждым шагом своего напарника, просчитывая его действия.

Тем временем Сифоныч продолжал собирать разведданные. Он узнал, что подопытный гражданин зовется Измайловым Константином, в браке не состоит, проживает на пятом этаже хрущевки, домашних животных не имеет, где работает — неизвестно, вроде бы на валютной бирже.

— Как на валютной бирже? — одновременно задохнулись от ужаса Кузька и Сифоныч, пытавшие старушку соседку. Валютная биржа никоим образом не вписывалась в образ скромного миллионера.

— Сантехником, — объяснила старушка, — туалеты чинит. Заработок у него хороший, по всему видно: вон каким фертом расхаживает, в новой болоньевой куртке и туфлях из полиэтилена на босу ногу.

Компаньоны сникли. Шикарной одежды у подпольного миллионера, пусть даже и работающего сантехником на валютной бирже, не должно было быть, — рушилась вся логика характера.

Но сотоварищи изучили кандидата вживую — и счастливо перекрестились. Лучший товар из лучшего отечественного дисконта, три копейки розница. Шик и блеск патентованного нищего на паперти…

К тому же выяснили, что и библиотекарша имеется в наличии. Именно такая, какую рисовало буйное воображение Сифоныча, — в роговых очках, розовых подштанниках с начесом и полотняном бюстгальтере лучшего советского розлива. Ну, насчет штанов и бюстгальтера — это, конечно, Кузька самостоятельно домыслил…

И ведь все так удачно складывалось, прямо как пазлы в картинке. Мусор — раз, библиотекарша — два, шлепанцы — три… И опять же валютная биржа к масти пришлась… Этот тип, значит, олухом прикидывается, на бирже вантузом орудует, а сам тем временем в туалете биржевые секреты разузнает, когда его никто в шпионаже не подозревает по трудности текущего момента, а он потом деньги делает одним плевком через левое плечо.

И конечно, резону ему нет в явные миллионеры выходить — как он тогда будет свои секреты разузнавать, кто ему поверит, если он в туалете засядет в дорогом костюме и без вантуза?

Тут опять Кузьку жадность обуяла: на горизонте неимоверное богачество нарисовывается, а как его делить? Поровну — несправедливо будет, потому как Кузьке завсегда самая грязная работа доставалась, всякий сероводород и тухлые объедки, тогда как Сифоныч выбирал себе благородное — кислое вино и использованные дезодоранты.

При этом, надо сказать, Сифоныч аж трясется в предчувствии удачи, ничего такого не замечая со стороны Кузьки. И добровольно делится с ним своими планами:

— В Турцию наконец поеду, с такой кралей закручу — чертям тошно станет!

Кузька в ответ бычится и нехорошее про напарника надумывает…

Исследовали поле грядущей битвы. Зашли под видом алкашей, будто подъездом ошиблись, — но ничего особенного в квартире Измайлова не углядели. Никаких замков миллиардной секретности, никаких цепных псов отъявленной злобности, никакой сложносочиненной сигнализации. Старушка агентша опять же эти сведения подтвердила.

— А чего ему в своей халупе прятать? — фыркнула. — Голь перекатная! На гнилье спит и веретьем накрывается. И за что его Верка (библиотекарша) только жалеет?

«Надо брать», — принял решение Сифоныч.

«Надо убирать», — принял решение Кузька, однако поопасался выполнить свое намерение немедленно, понимая, что опыта у него пока еще маловато. И решил он: пусть Сифоныч всю работу сделает, а он потом все богатство единолично хапнет, тепло попрощавшись с наставником перед отправкой его на тот свет.

И вот, выследив, когда гражданин Измайлов Константин, 43 лет, и. о. сантехника на валютной бирже, отправился зарабатывать трудовую копейку, отправились они на дело.

Сифоныч шагал уверенно, в белых перчатках и галстуке лопатой, Кузька нес орудия труда и тару для складирования миллионов. Он беспокоился, конечно, что не сумеет за один раз все деньги утащить, но, как говорится, не терял надежды.

И вот они вскрыли ободранную дверь, как ювелиры, и отомкнули замок, как пианисты.

— Сволочь, — любовно произнес Сифоныч, поддевая специальным инструментом рычаг внезапно обнаруженного секретного засова. — Подстраховался на всякий случай. Думал, конечно: брать у меня по сугубой видимости нечего, однако береженого Бог бережет.

Проникнув в квартиру, грабители принялись за дело. Достав перфоратор, Сифоныч с задорным огоньком в глазах обернулся к своему помощнику. Он чувствовал себя так, точно перед ним расстилался весь мир. Он ощущал себя космонавтом на Марсе, полярным лыжником в море Лаптевых, аквалангистом в Марианской впадине и одновременно парашютистом в стратосфере. А еще он думал: «Небось на первый раз лишь миллионов триста-четыреста возьмем, больше не унести…»

Для начала они поверхностно перерыли всю квартиру. Отыскали двести рублей в наволочке и железный перстень с черепом в пепельнице. Сифоныч был холоден и спокоен, Кузька отирал рукой нервный пот.

— Так я и думал, — пробормотал Сифоныч, — не такой он дурак, чтобы богатство на поверхности хранить, когда в наше время всяк норовит свистнуть капиталы в свою пользу.

И включил перфоратор в сеть…

Они вскрыли пол, подняли рассохшийся паркет, прорубили стены.

От адских звуков заплакали дети в колыбельках, у матерей пропало грудное молоко, а один гражданин, будучи по дневному времени у любовницы, заработал на этой почве эректильную дисфункцию. Но были и положительные моменты в их трудовом порыве. Дедок с нижнего этажа, уловив отдаленное жужжание, — а это был первый звук, услышанный им за последние десять лет жизни, — промолвил с доброй улыбкой: «Что-то в этом году мухи и зимой летают!» — и стал хаотично лапать воздух старчески сморщенными ладошками.

Думая, что происходит плановый ремонт, граждане мужественно терпели и жуткий рев, и покачивание стен, и подпрыгивание потолка над головой, и постепенное разрушение здания.

За три часа напарники вскрыли пол, вспахали стены и потолок. Они в лапшу искромсали мебель, стулья порезали как сосиски, диван изрубили в котлеты, а подушки рассыпали, как манную крупу. Матрас разобрали по ниточкам, ковер расплели по веревочкам, кухонную плиту разнесли на молекулы. Они отодрали водопроводные трубы, подозревая миллионера Измайлова в расчетливом изуверстве, телевизор разобрали на полупроводники, а книжки (всего двадцать наименований, из числа выдававшихся ранее в нагрузку к продуктовым наборам) разорвали постранично, просмотрев каждую страницу на просвет, поскольку подозревали их владельца в иезуитском вклеивании купюр между листами.