Под сенью омелы - Александра Васильевна Миронова
– Как ты… Хотя… – запнулась Ника. – Его зовут Алексей, ему сорок лет…
– Женат? – перебила ее Аля.
– Ты бы еще мне фонариком в глаза посветила, садистка, – возмутилась Ника.
– Значит, женат. Дети?
– Они вместе не живут, – спохватилась Ника.
– Твой предыдущий тоже не жил, а жена третьего от святого духа зачала, – напомнила Аля.
– Найдешь информацию? – сестра немедленно сложила бровки домиком, что в ее картине мира означало вежливую просьбу.
– Фамилия.
– Степанов.
– Новый? – хмыкнула Аля, намекая на нового заместителя мэра, присланного недавно из области.
– Он.
– Женат на однокласснице, двое детей, старшая в Англии в закрытом пансионе, отправлена туда любящими родственниками за связь с парнем на десять лет старше, у младшего расстройство аутичного спектра. Тяжелое. Муж никогда жену не бросит, именно на нее записана дача в Крыму, домик в Греции и квартира во Франции.
Несмотря на искусно нанесенный макияж, сестра побледнела и сморщилась, отодвигая в сторону недопитый мате.
– Какая гадость.
Решительно отодвинув стул в сторону, кинув на стол купюру и игнорируя маслянистые взгляды официанта и двух работяг, которые все это время буквально пожирали ее глазами, Ника поплыла к выходу из кафе. Аля из любопытства хлебнула недопитый сестрой мате.
– И правда гадость, – сообщила она официанту, взиравшему на двух девушек, словно кролик на удава, и, вздохнув, поинтересовалась: – А что-то покрепче у вас наливают?
– Есть коньяк, – недоуменно пробормотал тот, с трудом приходя в себя.
– Отлично. Оставьте немного, мне скоро понадобится, – и резко отодвинув стул и глубоко вздохнув, она направилась вслед за сестрой, мысленно проклиная себя за мягкотелость и доброе сердце.
* * *
– В желтом я слишком толстая, – на полном серьезе заявила Ника, весившая пятьдесят пять килограммов при росте сто семьдесят пять сантиметров.
– Если сейчас никто не умрет, то придется самой кого-нибудь убить, – Аля подняла глаза от телефона, где только что закончила читать сообщение от врача Романа.
Она сидела на полу магазина, привалившись к стене, и на шипение Ники, чтобы та ее не позорила и встала, никак не реагировала. На самом деле сообщение пришло еще в пятницу вечером, но Аля не могла заставить себя его открыть. Все равно на выходных проблем она не решит, а что-то ей подсказывало, что в письме речь пойдет именно о них. Будь у врача для нее радостные новости, он бы ей непременно позвонил. Впрочем, правда скрывалась гораздо глубже, и Аля ее знала, просто не хотела себе признаваться. Ей нужен был кто-то рядом, кто помог бы пережить очередной удар судьбы. И Ника, несмотря на всю кажущуюся разницу между ними, подходила для этой роли как нельзя лучше.
На Алю накатила вселенская усталость. Последнее лечение мужа не дало ожидаемых результатов. Только сожрало все сбережения и часть долгов, да Рому измучило так, что тот уже с трудом передвигался по квартире. Но самое ужасное, что она не знала, как мужу об этом сообщить. Дурные новости прикончат его раньше болезни. А ведь в его случае решающую роль играют оптимизм и вера в лучшее, об этом твердили все доктора. Только где ее взять, эту веру, если у тебя агрессивная болезнь, которая пожирает тебя изнутри?
– Что ты сказала? – переспросила Ника, продолжая крутиться возле зеркала.
– Сказала: бери зеленое, тебе в нем хорошо, – чуть повысила голос Аля.
– Ну уж нет, куда ты только смотришь? Я в нем слишком бледная!
– Тогда красное.
– И куда я в нем буду ходить? К тому же мне теперь и ходить-то не с кем, – горестно вздохнула Ника, поворачиваясь вокруг собственной оси и тщетно пытаясь отыскать изъян в идеальной фигуре. – Хотя гороскоп друидов предсказывал мне на этой неделе судьбоносную встречу.
– Гороскоп друидов врать не может, – согласилась Аля. – Бери черное, если новая судьбоносная встреча будет как предыдущая.
Она не отрывала взгляд от телефона и пыталась сконцентрироваться на казенных фразах врачебного отчета, тщетно стараясь отыскать в них хотя бы проблеск надежды.
– Это ты на похороны намекаешь? – буркнула Ника, а Аля вздрогнула, неожиданно почувствовав, что пол очень холодный и она замерзла.
– Бери белое, чтобы дурные мысли не терзали твою красивую голову, – автоматически предложила она сестре.
– Белое только свадебное! – возмутилась Ника.
– Какие еще цвета у нас остались? – Аля наконец-то подняла измученный взгляд на сестру.
– Фиолетовое, светло-голубое и бордовое, – с энтузиазмом перечислила Ника.
– Бери все.
– Я их еще не мерила, – обиделась та.
– Пристрелите меня кто-нибудь, – закатила глаза Аля.
– Аль, – Ника, оторвавшись от своего отражения в зеркале, медленно подошла к побледневшей сестре, похожей на призрак самой себя, присела перед ней на корточки и заглянула прямо в глаза, – давай тебе что-нибудь купим, а? Я эту рубашку уже пятый год наблюдаю, а у твоих ботинок скоро подошва отвалится. Смотреть больно!
– Спасибо, у меня все есть, – отрезала Аля и поднялась, чтобы избежать дальнейших попыток залезть ей в душу. – Давай свое голубое или фиолетовое, какое там…
– Нет, я серьезно, я понимаю, что с деньгами сейчас не очень… – Сестра вцепилась ей в руку в попытке удержать.
– Ни хрена ты не понимаешь, Ника. Лечение Ромке не помогло, – отрезала Аля и уставилась на телефон, задрожавший в руке. На экране отобразилось имя Пал Палыча, непосредственного Алиного начальника. Ника тоже это увидела.
– Это дядя Паша? – тут же навострила она уши.
– Он самый, – кивнула Аля и занесла палец, чтобы ответить на звонок.
– Не отвечай, сегодня вообще выходной! Нам нужно поговорить о Роме. Мы что-нибудь обязательно придумаем, ты только не волнуйся! – зачастила сестра. – Мамуся скоро вернется, у нее всегда есть идеи. А давай вообще забьем на этот шопинг и просто напьемся, а?
Ника не готова была так просто расстаться с идеей, что сегодня их девичник не удался. Как, впрочем, не удавался он и все предыдущие разы. Но Ника была упорна и не теряла надежды вернуть сестре хотя бы видимость нормальной жизни.
Аля лишь покачала головой, легкой полуулыбкой выражая Нике признательность. Пожалуй, работа сейчас будет лучшим лекарством. Первые эмоции улягутся, а потом они действительно что-нибудь придумают. Обязательно придумают. Она нажала на кнопку приема звонка.
– Аля, – трагическим голосом Павла Павловича Орлова сообщила трубка, – у нас убийство.
* * *
– Шульман?
– Он самый, – грустно подтвердил Пал Палыч племяннице, уже несколько минут созерцающей труп крупного промышленника, лежащий на полу собственной спальни. – Довел все-таки
