Иоанна Хмелевская - Смерть пиявкам!

— Как раз из-за этого! — перехватила я инициативу. Надо же, как кстати. — Откуда у вас взялся этот привет? Ведь он вроде бы пребывает в Буско-Здрое, этом романтическом курорте.

— Действительно пребывал, но вчера вернулся, так как вечером у них состоялась какая-то литературная встреча, одно из мероприятий, которые вы не выносите…

— А почему вы мне раньше не доложили, я помчалась бы на этот их проклятый литературный дебош…

— Поэтический.

— Я бы и поэзию выдержала!

Очень удивился мой поверенный, услышав от меня такие слова. Прежде я решительно отказывалась от участия в любых сборищах собратьев-литераторов.

— Если бы я знал, что он вам нужен…

— Был нужен. И как раз в Буско. Возможно, мне удалось бы узнать, не сталкивался ли он на курорте с одним таким… глупым и ужасным типом, который тоже сил набирался в Буско. А теперь уже нет необходимости, оба вернулись с курорта.

— Вот интересно! — удивился пан Тадеуш. И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил — Интересно то, что вы мне сказали. Видите ли, Дышинский мне признался, что общался в Буско как раз с таким типом, глупым и… как он сказал, устрашающим. Ну почти ваши слова повторил.

Нет, я не сразу решила, что мне несказанно повезло. Такой фарт — вряд ли в жизни большая редкость.

— Не знаю, был ли это тот, кто мне нужен, — вздохнула я и направилась в кухню. — Но чаем я вас все равно угощу. Будете?

— От чаю еще никогда не отказывался. Пожалуйста, если можно. А говорили они с Дышинским на темы, которые живо обсуждаются во всех окололитературных кругах и не только. Вся польская интеллигенция взбудоражена. И хотя Дышинский не привык откровенничать, вчера даже со мной разговорился, так злободневна эта тема от нее все в их среде… если не кипит, то по крайней мере булькает…

Не дойдя до кухни, я резко развернулась и рысцой бросилась к гостю. В конце концов, стаканы не зайцы, в лес не убегут, а чайник я издалека услышу, когда закипит.

— Ну, говорите же! — затеребила я поверенного. — Что он вам сказал?

За долгое наше знакомство пан Тадеуш уже привык, что главная его обязанность состоит в немедленном удовлетворении всех моих капризов. Засунув поэтому бумаги обратно в папку, он сосредоточился, стараясь поточнее передать слова писателя Дышинского.

— У него, значит, в этом Буско-Здрое состоялась встреча с читателями, он отдыхал в Буско, так библиотекарша или хозяйка их санатория…

— Это неважно! Дальше!

— Ну да… В общем, эта дама попросила его провести такую встречу. И на ней-то как раз и произошел разговор, столь расстроивший его. А встреча обычная, знаете, как всегда…

— Знаю! Дальше!

А я никогда и не утверждала, что у пана Тадеуша завидная доля.

— Один из участников, наверное читатель… прицепился к пану Дышинскому. Скорее всего, это был последний вопрос из зала, так мне кажется, иначе писатель мог бы как-нибудь от него и отвертеться…

Тут из кухни раздался свист чайника. Крикнув страшным голосом своему агенту, чтобы молчал как камень, пока не вернусь, я бегом помчалась в кухню, побила все рекорды по завариванию чая и бегом же вернулась обратно с двумя стаканами. Ничего не разбив и не разлив!

— Ну, что дальше?

— Вот я и говорю — очень нахальный тип! Он во что бы то ни стало захотел поговорить со знаменитым писателем об экранизации литературных произведений, представляете? Ведь это все равно что в доме повешенного говорить о веревке. Вы же понимаете, какие у литератора возникают ассоциации…

— К черту ассоциации! О чем они говорили?!

— Поэтому он начал с привета вам…

— И привет к черту! Дальше! То есть я хотела сказать — большое спасибо, и ему передайте привет от меня…

— Что удивило Дышинского, — с некоторой опаской поглядывая на меня, продолжал пан Тадеуш, — так это то, что его собеседник выразил глубочайшее убеждение — любая экранизация делает писателю отличную рекламу, без нее никто бы не знал о книге и не читал бы ее. Дышинский воспринял такое заявление как оскорбление…

— Приступ ярости Дышинского можете опустить, — велела я. — И без того очень хорошо его себе представляю.

— Да я и не сумел бы вам его как следует описать, он никак не мог успокоиться и даже в разговоре со мной гневно фыркал. К тому же собеседник Дышинского был из тех людей, что всегда все лучше всех знают, упрям как дикий осел и разумом тоже ему подобен, приводил множество каких-то бессмысленных примеров. Дышинский, человек культурный, взял себя в руки, набрался терпения и попытался объяснить нахалу, что дело обстоит как раз наоборот, — во всяком случае, тогда, когда речь идет об известных и широко читаемых произведениях. И ему показалось, что он в чем-то убедил собеседника или, по крайней мере, заставил его засомневаться в своей правоте. И даже этот самонадеянный тип вроде бы чему-то обрадовался, хотя это показалось Дышинскому уже и вовсе странным.

— И кем был этот самодовольный читатель?

— Не знаю, об этом как-то не зашла речь.

— А как он выглядел?

— Тоже не знаю, Дышинский не описывал.

— А что еще говорил тот субъект?

Пан Тадеуш явно растерялся.

— Боюсь, больше ничего не смогу рассказать. Речь шла в основном о реакции Дышинского. И еще о Вайхенманне. Это понятно, главная персона во всех этих преступлениях. Дышинский даже пошутил, что был бы склонен заподозрить самого себя, если бы не то, что он слишком ленив…

— Мало! — пожурила я своего литагента. — Уж не могли его поподробней расспросить!

— Так я же не знал, что нужно, — проблеял пан Тадеуш. — А собственно, о чем расспрашивать?

— Да о том типе! Раз уж слепой курице попалось жемчужное зернышко…

— Так, может, пани просто лично побеседует с паном Дышинским, я могу это устроить. Да хоть прямо сейчас!

— Нет! — остановила я своего усердного помощника, который уже принялся листать блокнот в поисках нужного телефона. — Давайте лучше сделаем так: вы мне оставите номер его телефона, сотового или домашнего, а я еще подумаю.

Пан Тадеуш так и поступил и предложил перейти к тем вопросам, из-за которых он ко мне приехал. Я согласилась и подписалась под чем-то, даже не прочитав, целиком погруженная в свои мысли. Нет, не мне нужно беседовать с писателем Дышинским, а следователю Гурскому. Может, мне удастся уговорить его, только надо подобрать аргументы получше и убедить его… в чем? Вот именно, в чем? Может, Гурский догадается сам? А то я вот ломаю голову, вся издергалась, а никак не ухвачу какую-то дельную и умную мысль, которая наверняка засела у меня в голове, но никак в руки не дается. А то, что дается, — ну просто невероятно глупое и противоречивое! К тому же никак не отловлю нужных мне людей.