Галина Зарудная - Яд иллюзий

 – Ты уверена? – В сотый раз переспрашивал папа.

 – Абсолютно!

 – Но если этот человек вернется? Ты обдумала такой вариант?

 – После того как здесь побывала милиция – вряд ли! Если он раньше был осторожен, то и сейчас тупить не станет. А мне просто крайне необходимо побыть одной и успокоиться. Не переживай!  Я, если что, буду на телефоне.

 Отец ушел, поняв очевидно, что спорить со мною бесполезно. Сомневаюсь, что ему моя позиция понравилась. Но что он мог поделать.

 Ведь сам же сказал: «Пробуй жить».

 Вот я и пробовала.

Глава 37

 И снова ночь упрямо смотрела мне в глаза.

 Но уже не та, что раньше – ласковая и добродушная – а неприязненная, холодная, отчужденная.

 Я вдруг как никогда остро ощутила свое одиночество.

 Но что еще мне оставалось, кроме одиночества?

 Компании, шум, помпезные беседы…

 Отчитываться перед кем-то в своих действиях? Доказывать правоту или превосходство? Бегать с подружками по кафе и магазинам, выслушивать и давать советы, быть ответственной за чьи-то секреты, сплетничать перед теликом?

 Зачем?

 Все это уже было.

 Без толку.

 Жизнь одна. Ну и что, что в ней так много дней…

 Пустомели, что тратят годы жизни на бессмыслицу, чем не самоубийцы?

 Конечно, для кого-то и мои переводы, и мое одиночество – самоубийство.

 Но у меня не было выбора. Я не способна была на большее и поэтому старалась хоть что-то из себя выжать.

 О нет, я ни в коем случае себя не оправдываю!

 Я не питаю ненависти к людям, хоть, возможно, как никто другой имею право на такое стремление.

 Но мыслю, очевидно, не так, как все.

 Чувствую не так, как все.

 Потому и живу не так, как все.

 Это естественное состояние моей души, которая была когда-то быстрой, как стрела и горячей, как искра ланью, мчавшей по жизни счастливым галопом, не касаясь земли.

 Пока однажды ей не переломали ноги…

 На балконе непривычно сквозило. Ни пижама, ни теплый свитер не согревали меня. От того ли, что холод присутствовал в ночи, от того ли, что холодило у меня внутри, либо от того и другого одновременно.

 В комнате The Сure тихо наигрывали «The Same Deep Water As You». Прислонившись к косяку балконной двери я с непониманием смотрела в небо – блеклое, непроглядное, с редкими звездами, казавшимися такими же одинокими, как и я.

 Происходило нечто необъяснимое с чувствами, с восприятием, с моей жизнью. В груди пылало адское пламя, с каждой минутой разгораясь все сильнее и опаснее.

 До этого дня я определенно знала от чего мои страдания. Что могло быть ужаснее, чем потеря любимого? Оказалось, даже родные не могли возместить утрату.

 Но вот появилось еще что-то.

 Не имеющее пока объяснения.

 Усугубившее и размножившее мои нескончаемые муки.

 Как жар лихорадки опаляет каждую клетку организма, как бред затуманивает рассудок и ломает волю, как тяжелая болезнь завладевает телом, издеваясь над душой… неизвестность изводила меня.

 Кто побывал в моей квартире? Что ему нужно? Не он ли следил за каждым моим шагом? И не следит ли сейчас?

 Если это убийца Мирославы, то зачем ему понадобилась я?

 И где, Господи, Кирилл, когда он так нужен?!! Мне кажется, он сумел бы объяснить происходящее.

 Я вспоминала высокий мудрый лоб, проникновенные ясные глаза, мужественный подбородок и красивый большой рот, говоривший правильно и правдиво.

 При первой встрече – такой дерзкий, циничный, озлобленный…

 Потом подозрительный, мрачный…

 Наконец –  такой чуткий, сильный, заботливый…

 И когда сказал, что я одна его понимаю, может, не ошибся?

 Нет. Прийти сюда после всего и разгромить мою квартиру он не мог. Пусть хоть весь мир считал иначе.

 Он… словно родственная душа, которую я так долго искала. Я чувствовала его насквозь, и доверяла, быть может, как никому другому. Тревоги прошлого странным образом отступали, когда он находился рядом…

 Обхватив руками плечи я злилась от того, что это не его руки обнимают и согревают меня сейчас,  и точно так же злилась на себя за неудержимое это желание.

 Я не смела думать о нем, и не думать не могла тем более.

 Как не хватало мне того покоя, что находила я в присутствии этого человека.

 Не хватало его запаха, голоса.

 И в то же время я беспрестанно ощущала его рядом.

 Снова и снова высокая темная фигура Кирилла представала передо мной, стоило хоть на секунду прикрыть глаза.

 Я ждала увидеть тень под своим балконом, услышать звук его шагов где-то среди улицы или рев мотора, разглядеть в ночной мгле силуэт мужчины на большом тяжелом мотоцикле…

 Я вынуждена была признаться себе в том, что только тем и занималась, что каждое мгновение ждала известий от Кирилла, а еще больше – его самого.

 Он не давал слова прийти, не обещал увидеться, но я почему-то упорно продолжала его ждать. А от того тревога только росла с каждой секундой.

 Белая мужская рубашка лежала на диване.

 Она вселяла чувство тепла.

 Я разделась и одела ее на голое тело вместо пижамы, почувствовав, что она и вправду грела, нежно прикасаясь к коже. После этого забралась в постель и постаралась уснуть.

 Но в голове неожиданно раздался жалобный визг Алисы, ужасающе громкий, отчетливый, будто она находилась здесь, в моей комнате: «Он не человек… Мефистофель!.. Твою душу он тоже украдет!..»

 Я встрепенулась и села в кровати.

 Следующим уже заговорило мое собственное контр-эго: «Что это за номер с драгоценностями? Импровизация удачная, но смехотворная. Ты кое-кого решила прикрыть? Это можно расценивать как самообман! Он так много говорил, а про шприц ничего не сказал. Взял с тебя обещание, а сам скрылся…»

 – Никуда он не скрылся, – прокричала я в темноту. – Не сказал, потому что слишком тяжело о таком вспоминать. А драгоценности я спрятала, чтобы не раздувалась проблема, потому что в последнее время повелась мода во всем подозревать Кирилла… И если придется – я буду его защищать, чтобы ни думала на этот счет прокуратура… Да что же это? Я уже с собой разговариваю! Все, хватит сомнений. Он не преступник. Точка!

 Но плохая новость явилась ранним утром.

 В мою дверь забарабанили во весь опор, одновременно с этим выжимая  звонок. Я схватилась так быстро, что упала с кровати.

 Ничего не понимая, протирая сонные глаза, кутаясь на ходу в халат и путаясь в его длинных полах, побежала к двери и прицелилась в глазок. Перед квартирой стоял капитан Борщев.