Марина Крамер - Последнее японское предупреждение

Вытерев слезы, я шмыгнула распухшим носом и повернула ключ в замке зажигания. Ехать решила в небольшую гостиницу на набережной – там тихо, уютно, вид на реку. Попрошу номер с нормальным обзором, закажу ужин, вина красного, сяду с бокалом и сигаретой на подоконник и буду расслабляться.

Номер нашелся – еще бы, за такую цену этот люкс, видимо, пустовал месяцами. Ужин из ресторана мне тоже принесли быстро, как и бутылку вина, и вазу с фруктами – комплимент от заведения. Я приняла душ, переоделась в белый махровый халат, поужинала и, налив вина, уселась на низкий подоконник. Номер находился в мансарде, и низкий подоконник полукруглого витражного окна располагал к таким вот одиноким посиделкам с бокальчиком и сигаретой. Наверное, я поступила жестоко, отключив мобильный, но слышать никого не хотелось. Но мне нужно собраться с мыслями и как следует все обдумать.

Возможно, нам с Акелой стоит уехать от отца. Снова жить отдельно. Теперь, когда в доме еще и тетка, стало совсем невыносимо. Судя по всему, она надолго, если не насовсем, что в ее возрасте вполне оправданно. Не умирать же одной… Но я не могу больше жить с ними. Папа с его придирками и порядками, эти каждодневные семейные завтраки, субботние ужины, крахмальные скатерти… А я хочу иногда нажарить картошки и есть ее прямо из сковороды, так в детстве делал старший брат. Я хочу садиться за стол тогда, когда мне удобно, а не вскакивать спозаранку, чтобы сделать это всем вместе. Я хочу, как прежде, когда мы жили в городе, готовить ужины для Сашки – то, что он хочет, – рыбу, например, а не отбивные, которые он не ест. Я хочу жить своей семьей, пока она у меня есть. И, возможно, тогда над нами перестанет висеть дамоклов меч в виде папиных врагов и беспрестанных разборок. Если бы только Сашка захотел…

Выпитое вино подействовало быстро, я перебралась на широкую кровать, залезла под одеяло прямо в халате, свернулась клубком и уснула. Мне почему-то снилось море. Огромное бескрайнее море, белый песок пляжа, теплые волны. И даже запах морской я чувствовала. Такой приятный, добрый сон… Я вошла в воду и долго брела, погружаясь все глубже и глубже, но вдруг начала задыхаться, забилась, пытаясь выбраться, но что-то сильное крепко держало меня, не давая освободиться.

– Тихо ты, не дергайся, – прошептал совершенно реальный мужской голос, и я окончательно проснулась, открыла глаза и увидела склонившегося надо мной мужчину.

Одной рукой он зажимал мне рот, а другой крепко держал за оба запястья. Я начала биться сильнее, и он навалился всем телом, крепко прижав к кровати:

– Не дергайся, сказал! Я ничего тебе не сделаю, поговорить надо. Сейчас я уберу руку, а ты не будешь панику поднимать, уяснила? А то живо шею сверну – без винтаря ты никуда не годишься, цыплятина мелкая.

«Господи, кто это? – билось у меня в голове. – Я даже примерно не могу представить, кто это может быть. И никто не знает, где я… Действительно – свернет шею, и никто не найдет, пока из-под двери трупным запахом не потянет».

Я постаралась успокоиться и не провоцировать незнакомца на применение физической силы. Он убрал руку с моего лица и сказал:

– Вот так лучше! Теперь сиди тихо и слушай. Зовут меня Николай Иванович, фамилия – Пронькин. Усекла?

«Ууу, как все хреново-то, – подумала я. – Это ж Проня, правая рука Меченого! Значит, выследили меня все-таки».

– Что молчишь? Не слышала?

– Слышала.

– Делай выводы. Девчонку свою ты отбила, молодец. Но Меченый просил передать: мы ее не «заказывали». Няня ваша сама на меня вышла, сама предложила.

– Ну да, – недоверчиво сказала я, пытаясь понять, врет он или нет.

– Вот тебе и «ну да»! Дядя ее у меня в торговом центре скупку ювелирную держит, вот он нас и свел.

«Ну, ты смотри! Лазарь! Паскуда какая… А потом к дяде Моне рванул, следы заметать начал».

– Пришла она и говорит: могу вам помощь оказать, если с Клещом какие-то терки. Внучку я его из школы забираю, а могу и не домой привезти, а куда скажете. Ты сама должна понимать – ребенок карта козырная, ее вытянул – и все, король ситуации. А с батей твоим мы как раз рамсили по одному делу. Ну, посуди сама, девка, – кто откажется?

Открыл Америку… Я и без него отлично знала, что шантаж ребенком – самый действенный. Уж если даже мой папа был согласен все отдать и даже с жизнью, если нужно, попрощаться! Конечно, никто не откажется, особенно если тебе принесли и говорят: на, возьми.

– И от меня вы чего сейчас хотите?

– Выступи посредником между Витей и Клещом. Объясни бате своему, что не наша мысль была девчонку вашу умыкнуть.

– Интересное дело! Это моя дочь, на минутку! И я за эти дни чуть с ума не сошла. С какого перепуга я буду отцу что-то говорить?

– Ты не понимаешь, что ли? – Он изумленно смотрел на меня. – Резня начнется. Или отца своего плохо знаешь? Не спустят они с Акелой такого.

– А может, я их поддерживаю? – Я уже обрела былую уверенность и поняла, что мне лично ничего не угрожает, во всяком случае сейчас, пока я нужна этим людям.

– Тебе и так спустили три трупа.

– Докажите, потом предъявлять будете!

– А что доказывать? Кто не знает, что ты стрелок-разрядник? Кто не слышал про твои недавние кувырки с родней Бесо?

– Я же сказала: докажите.

– Милая, да мы ж не легавые, которым папка твой баксы зарядил, они на задние лапки и присели, списали все на какого-то якобы «залетного». Не часто ли в наши края снайпера залетать стали?

– Это пустой разговор.

– Ты это… подумай, короче. Вот тебе мой номер телефона, позвони, как надумаешь. – На подушку спикировала визитка, на которую я не обратила внимания. – Но постарайся долго не тянуть. Мы действительно войны не хотим!

– А контрольный пакет акций хотите? Без войны?

– Это тебя не касается. Сейчас за девчонку базар, это принципиально.

– Я не могу понять, какая теперь разница, кому именно пришла в голову мысль похитить ребенка? – Я подобрала под себя ноги, запахнула разъехавшийся халат и почувствовала, что обретаю свою прежнюю уверенность.

– Большая разница. Нам чужой грех на душу не нужен, не хочет Витя этого.

– А мне все равно, хочет он чего или нет. Я вот хочу, чтобы не было этих пяти дней – и что мне делать? Просто заявить – «раз я не хочу, то и нет ничего»? Так не будет!

Проня прошелся по номеру, ероша волосы, увидел бутылку, налил себе полный фужер и залпом выпил, кинул в рот пару виноградин и снова повернулся ко мне:

– Ты совсем деревянная, девка? Мужика своего пожалей, ему ведь разруливать, батя-то в возрасте уже.

– Мой мужик разрулит, не сомневайся. Это и его дочь тоже. Не думаю, что его мнение сильно отличается от моего.

– Дура, мля! – рявкнул он. – Не понимаешь, да?!