Следствие ведет блондинка (СИ) - Анна Трефц
— Да ну тебя! — отмахнулась Шурочка, — Я тебя про хахаля спросила. У Марго всегда такие мужики… — она мечтательно закатила глаза, — Лики, хоть на стенку вешай. И молись.
— Ну, и этот такой же.
— И где она их только находит! — Шурочка облизала ложку, разочарованно оглядела дно опустевшей тарелки и перевела алчущий взгляд на котлеты, — Хотя с ее внешностью это, наверное, нетрудно.
Тамара подумала, что дело тут не во внешности. На ее внешность, которая ничем не уступает внешности Марго, красавцы что-то не слетаются, как мухи на мед. Да и Шурочка явно не задумывалась над тем, что говорит. Вот взять хоть ее, к примеру: долговязая, длинноносая, не семи пядей во лбу, волосенки редкие во все стороны торчат, одета как модель фабрики «Большевичка», а ведь при муже. Да при хорошем муже, кстати. Муж у нее спортсмен — известный баскетболист. И живет она с ним душа в душу. И если бы не ее отчаянная боязнь стать тупой домохозяйкой, она могла бы вообще не работать.
— А у нас в отделе такой переполох! — Шурочка уже скакнула на наболевшую тему, — Явился этот немецкий хер и давай орать на нашего Петра Семеновича. Мол, сделай мне отчет о входе и выходе мяса по колбасному цеху. Петр Семенович, аж, весь затрясся. В конце концов, у главного бухгалтера предприятия есть дела поважнее, чем рассчитывать мясо одного цеха. А этот хер все гнет свою линию. И уже чуть ли не обвиняет наш отдел в краже, представляешь?! Ну, кончилось тем, что Петр Семенович взорвался, собрал нас и устроил показательную взбучку. Теперь вот сидим, сверяем счета по всем цехам.
— И чего там по колбасному? — без энтузиазма поинтересовалась Тамара, понимая, что Шурочка все равно расскажет историю до конца.
Та пожала плечами:
— Херр Шульц настоял, чтобы колбасный цех пересчитывал сам Петр Семенович. Такой, зараза, дотошный. Орал, что выведет всех на чистую воду… Интересно, как он это делать собирается. В бумагах все чисто. Мясо, по последней проверке и входит, и выходит тютелька в тютельку. А та несчастная колбаса, которая ему показалась неправильной, ее-то ведь нет уже… Увезли с завода. В общем, занимаемся мартышкиным трудом. Ежу ведь понятно, что если и были какие-то кражи при выработке, то люди-то не дураки ими занимались. Видя такую проверку, они теперь вряд ли станут рисковать.
— Наши люди всегда на авось рассчитывают, — усмехнулась Тамара, — А, кроме того, я слышала, что херр Шульц образцы колбасы у себя дома хранит. Так что не все еще потеряно.
— Да брось ты! Он что совсем того? — она выразительно крутанула пальцем у виска.
— Он немец, — усмехнулась Тамара, — Так что от него еще и не такого можно ожидать.
— Н-да… — глубокомысленно изрекла Шурочка и залпом выпила компот. После чего резво подскочила, едва не опрокинув и стул, и стол, — Все, побегу. А то наш главбух меня на части порвет. Он после разговора с этим немецким придурком, на людей кидается. Руслана — его секретарша, кофе ему без сахара принесла, так он чуть чашкой в нее не пульнул. Так нервы у старика расшалились. Умеет заморский хер душу из людей вытрясать. Одно слово — оккупант! Вот скажи ты мне: на хрена наши деды не добили их под Сталинградом? Теперь они в Москву пролезли, и мозги нам тут полощут — мирным жителям!
С этими словами она стремительно удалилась, чуть не снеся на своем пути вошедшего в столовую следователя Изотова.
Тамаре, при его появлении, тоже захотелось исчезнуть. Тем более что, увидав ее, он тут же направился в ее сторону, даже не завернув к буфету.
— Кофе пьете? — поинтересовался он, некрасиво заглянув в ее чашку.
— Здесь это называется кофе, — проворчала секретарша и показательно сняла сумочку со спинки стула, — Только я уже ухожу.
— Жаль, — искренне огорчился он, — А я надеялся, что вы составите мне компанию, — он присел напротив, сдвинул на край стола грязные тарелки, оставленные Шурочкой, и глянул на нее тем самым проникновенным взглядом, которым в совершенстве владеют следователи, — Хотя если быть откровенным, я искал вас, чтобы поговорить.
— По душам, — съязвила Тамара.
— Ну, можно и по душам, — усмехнулся он, — Вы хорошо знали Васнецова?
— Я? — искренне удивилась секретарша, — Да я его впервые увидела уже… — она замялась, но, так и не подобрав нужного выражения, совсем решила не продолжать.
— Понятно, — кивнул следователь, — А Лютикова?
— Слушайте, — она стиснула ручку сумочки, — я работаю в приемной директора комбината. Такие люди как Васнецов или Лютиков не являлись постоянными посетителями Тимофея Петровича. Кстати, и китайца того я тоже не знала. Так что, если вы решили порасспросить о личной жизни каждого из убитых, вам лучше обратиться к людям, которые их хотя бы в лицо знали.
— Обязательно это сделаю, — невозмутимо заверил ее Изотов, — Но по опыту я знаю, что секретарь начальника — это если не первый, то уж точно второй человек на предприятии, которому все обо всех известно. Вот я и решил обратиться сразу к компетентному, так сказать, работнику. Кроме того, вы выглядите такой расстроенной…
— Думаете, я Васнецова оплакиваю или Лютикова?
— В общем-то, это не является уж таким преступлением, — тихо пробормотал следователь.
— У меня проблемы личного характера, — Тамара поняла, что вот теперь ей не удастся удержать слез, а потому порывисто вскочила со стула, — И вам о них знать вовсе не обязательно!
С этим она понеслась вон из столовой, чувствуя на спине пристальный взгляд следователя.
«Теперь он подумает, что это я всех убила!» — скользнуло в мозгу несчастной секретарши.
***
— Я тебе так скажу, — Рубцов сделал внушительную паузу, во время которой, успел взять со стола мобильный телефон Тимофея, — Вся эта история с ажиотажем вокруг Гусарской колбасы мне не нравится.
— Покажи того, кому нравится, — проворчал старший Тарасов, не сводя взволнованных глаз со своего телефона в руках начальника службы безопасности.
Тот повертел телефон, раскрыл, нажал несколько кнопок и усмехнулся:
— Надо же, а номерочки все-таки хранишь.
— Какие номерочки?
— Лиза, Катя, Маша… ты их хоть помнишь?
Тимофей болезненно поморщился.
— Н-да… — разочарованно протянул Рубцов и пульнул телефон в корзину для мусора, — Просто удивительно, до чего человека может работа довести.
— Ты там что-то про колбасу начал, — Тарасов выполз из своего начальственного кресла, дотянулся до корзины и, выудив из нее телефон, сунул его в карман пиджака.
— Ну, начал, — Рубцов уже вертел в руках пепельницу.
— Так вот и продолжай. И поставь, ради Бога, инвентарь
