Дафна Дюморье - Таверна «Ямайка»

— Можешь издеваться, если угодно, я заслужил, — вспыхнул он. — Знаю, что ты обо мне думаешь. Когда-нибудь смогу объяснить, если к тому времени ты еще будешь в пределах досягаемости. Попробуй на минутку стать мужчиной и забыть о своем любопытстве и ущемленной гордости. Я сейчас в очень сложном положении, и один неосторожный шаг может погубить меня. Где брат?

— Он сказал, что будет сидеть всю ночь в кухне. Он боится чего-то или кого-то, все окна и двери на засовах, ружья наготове.

Джем резко засмеялся.

— Не сомневаюсь, что он дрожит. Скоро он задрожит еще сильнее, увидишь. Я пришел к нему, но лучше отложу визит до завтрашнего утра.

— Завтра может быть слишком поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Он собирается ночью бежать из «Ямайки».

— Это правда?

— К чему мне лгать?

Джем замолчал. Он был не готов к такому повороту событий и обдумывал положение. Мэри наблюдала за ним, раздираемая сомнениями и нерешительностью; старые подозрения ожили. Это, наверное, его ждет хозяин, его боится и ненавидит. Это Джем держит в своих руках нити черного промысла. Все так, как говорил жестянщик. Кто-то стоит за Джозом. Недаром он так вспылил, когда Харри его прямо спросил об этом. Это Джем руководит всем, он прятался в гостевой комнате в ту ночь, когда убили незнакомца.

В памяти снова отчетливо возник образ веселого Джема, который вез ее в Лонсестон, лихо правя лошадью, Джема, который держал ее руку в своей на ярмарочной площади, целовал и нежно прижимал к себе.

Теперь перед ней другой человек, и ее пугала эта способность Джема принимать разные обличия. Сегодня он совершенно чужой, далекий и озабоченный своими делами, непонятными ей. Не нужно было предупреждать его о готовящемся побеге; это может разрушить ее планы. Но кем бы ни был Джем, пусть даже убийцей, она любит его, значит, она обязана его предостеречь.

— Когда будешь беседовать с братом, позаботься о своей безопасности. Он в мрачном настроении. Кто нарушает его планы, рискует головой. Я это говорю ради тебя.

— Я не боюсь Джоза, никогда не боялся.

— Может, это и так, но что, если он боится тебя?

Джем не ответил, но дотянулся и потрогал царапину, которая красной полосой пересекла ее лицо от лба до подбородка.

— Кто это тебя? — спросил он настороженно, перевел взгляд на посиневшую щеку.

Она с минуту колебалась, потом сказала:

— Это Рождественский подарок.

По глазам Джема Мэри поняла, что он догадался. Значит, он знал о случившемся на берегу и пришел ночью в «Ямайку» неспроста.

— Ты была с ними на берегу? — прошептал он.

Она кивнула, не спуская с него глаз, боясь сказать лишнее. Он грубо выругался, высадил окно ударом кулака, не думая о том, что шум может привлечь внимание. Из пораненной руки брызнула кровь. Он влез в окно и очутился рядом с Мэри, прежде чем она успела сообразить, что произошло. Подняв ее на руки, он положил девушку на кровать; нашарив свечу, зажег ее, поднес к ее лицу и внимательно оглядел. Он провел рукой по бурым подтекам на шее; Мэри поморщилась от боли. Джем снова, но уже тихонько, выругался.

— Если бы я был рядом, этого бы не случилось, — сказал он и, задув свечу, сел возле нее на кровать и взял ее руку, сжал крепко и отпустил.

— Господи Всемогущий, зачем ты поехала с ними?

— Они были пьяны, я думаю, не соображали, что делали. Я ничего не могла сделать, их было больше дюжины, да еще дядюшка. Это его затея, Харри помогал. Если ты знаешь, зачем спрашиваешь? Я не хочу об этом вспоминать, не хочу!

— Что они с тобой сделали?

— Ты видишь, я вся избита и исцарапана. Я пыталась убежать, но меня поймали, конечно, связали и сунули тряпку в рот. Я даже кричать не могла. Я видела, что сделали с кораблем, но не могла ничем помочь. Пришлось наблюдать, как люди погибали.

Голос сорвался, она повернулась на бок и закрыла лицо руками, пытаясь отогнать кошмарные видения. Он сидел, не двигаясь. Снова далекий и непонятный. Мэри остро чувствовала свое одиночество.

— Это братец усердствовал больше других, наверное? — сказал он.

Мэри тяжело вздохнула. Теперь это уже не имело значения.

— Я же сказала, что он был пьян. Ты лучше меня знаешь, на что он способен, когда напьется.

— Да, знаю, — он замолчал и взял ее руку. — За это он заплатит жизнью.

— Его смерть не вернет тех, кого он убил.

— Я не о них сейчас думаю.

— Если ты думаешь обо мне, то не нужно стараться, я могу сама за себя отомстить. По крайней мере, хоть чему-то меня это научило — надеяться на свои силы.

— Женщины — хрупкие создания, Мэри, несмотря на всю их храбрость. Тебе лучше быть подальше от всего этого сейчас. Остальное предоставь мне.

Она не ответила, у нее были свои планы, где Джему не было места.

— Что же ты намереваешься предпринять? — продолжал допытываться он.

— Еще не решила, — солгала Мэри.

— Если он завтра уезжает, у тебя мало времени на размышления.

— Он думает, что я поеду с ним, и тетя Пейшенс тоже.

— А ты что думаешь?

— Это зависит от завтрашнего дня.

Ей не хотелось, чтобы он вмешивался в ее планы. Кто бы он ни был, но с законом он не ладил. Она подумала, что, может быть, выдав Джоза, она выдаст и его брата.

— Если я попрошу тебя сделать одну вещь, ты сделаешь это для меня? — спросила девушка.

Он впервые за этот вечер улыбнулся своей насмешливой обаятельной улыбкой, которую Мэри успела так полюбить; она сразу приободрилась.

— Откуда мне знать, что ты попросишь?

— Чтобы ты ушел сейчас же.

— Хорошо, ухожу.

— Нет, я имею в виду, чтобы ты никогда больше не приходил ни на болота, ни в таверну «Ямайка». Я хочу, чтобы ты обещал. С твоим братом я справлюсь сама, он мне теперь не опасен. Я прошу не приходить сюда завтра. Пожалуйста, обещай мне, ты должен скрыться подальше от этих мест.

— Что ты задумала?

— Это не связано с тобой, но может навлечь неприятности. Сейчас не могу ничего больше сказать. Мне бы хотелось, чтобы ты мне верил.

— Верил? Господи, помилуй! Конечно же, я тебе верю. Это ты мне не веришь, дурочка, вот ты кто.

Он тихо засмеялся, обняв ее, и стал целовать, как тогда в Лонсестоне, но делая при этом вид, что страшно сердится. Потом вдруг отстранился, посерьезнел.

— Ну, что ж, если тебе угодно вести свою игру — пожалуйста, но предоставь мне право делать то, что я считаю нужным. Если ты решила играть мужскую роль, я не могу тебе запретить, но прошу тебя, ради твоего симпатичного личика, которое я целовал и буду целовать снова, не подвергай себя опасности. Надеюсь, ты не собираешься отправиться на тот свет? Сейчас я должен уходить, через час начнет светать. А что, если мы оба не сможем выполнить наших планов? Тебе все равно, увидишь ты меня когда-нибудь еще или нет? Да, конечно, тебе все равно.