Под сенью омелы - Александра Васильевна Миронова
– А если бы она вас предупредила, что бы это изменило? – поморщившись от несвежего дыхания, поинтересовалась Аля.
– Заткнись! Что ты вообще в этом понимаешь? – вдруг заорал промышленник. – Это тебе повезло, муженек долго подыхает, никак не подохнет. Ты пока можешь к этому привыкнуть, другого подыскать…
Закончить он не успел. Але вдруг показалось, что перед глазами кто-то опустил черный занавес. Иногда у нее такое бывало. Когда логика, разум и вообще все, что отвечало за рациональность, отключались, а их место занимали другие инстинкты. Глубинные. Продолжая держать графин в руках, она изо всех сил толкнула Серябко в грудь, и тот, не устояв на ногах, упал. Але хватило несколько секунд, чтобы кинуть дурацкий графин на пол, где тот разлетелся на мелкие осколки, и наброситься на Серябко, заломить ему руку за спину так, что тот взвыл от боли, наклониться низко и прошептать на ухо:
– Еще слово скажешь про моего мужа, и я тебя убью, понял, придурок? Заканчивай ныть. Если бы ты Лизу любил по-настоящему, то жил бы с ней, а не со своей «больной женой», которая здорова как лошадь. Поэтому кончай жалеть себя.
Серябко промычал что-то невнятное, и Аля поняла, что все это время его голова была вжата в пол, к которому она ее придавила локтем. Аля немного ослабила захват.
– Надеюсь, ты хотел мне сказать, что все уяснил?
Серябко повернул голову и медленно отчеканил:
– Я хотел сказать, что ни хрена ты не получишь. Лиза умерла, и твой муженек тоже подохнет. Так будет справедливо. Поняла, сука?
А в следующую секунду он заорал от боли, потому что Аля сломала ему руку.
– Повтори, – предложила она, не выпуская руку Серябко.
– Ни хрена ты не получишь, – захлебываясь от боли, проорал Серябко. – Я заявлю на тебя за вымогательство!
Занавес поднялся, к Але стал возвращаться разум. Она медленно встала, отпуская Серябко. Отряхнула платье. Серябко, который, казалось, протрезвел от резкой боли, перекатился на спину, прижимая сломанную руку к себе и баюкая, словно ребенка. Аля посмотрела на него и даже сумела слабо улыбнуться.
– Совсем забыла тебе сказать…
– Что еще? – провыл Серябко. – Ты можешь уже все сказать и свалить на хрен отсюда?
– Могу. В деле о смерти Елизаветы Головиной открылись новые обстоятельства. Стало известно о ее связи с предпринимателем Серябко, которого вызовут на допрос в самое ближайшее время. Когда он вылечит свои переломы.
– Не льсти себе, – зло выплюнул Серябко. – Ты мне руку только в одном месте сломала.
– Уже нет, – искренне улыбнулась Аля и пнула валяющегося на полу и не готового к атаке Серябко по ребрам. Тяжелые армейские ботинки сделали свое дело. Судя по воплю и мерзкому хрусту, ей удалось сломать Серябко еще и парочку ребер. Она снова присела перед предпринимателем и заглянула ему в глаза. Тот захлебнулся от боли и даже орать не мог, а еще ему отчего-то стало по-настоящему страшно.
Молодая девушка напоминала хищного зверя, готового вцепиться ему в горло и растерзать. Не говоря ни слова, Аля приложила руку к его шее и резко нажала на точку, способную отключить человека на полчаса. Серябко потерял сознание и наконец-то заткнулся.
Аля встала, развернулась и, не видя дороги от слез, направилась к выходу из кабинета. Повернула ключ в замке. Резко распахнула дверь, из-за чего стоявшая рядом с ней и все это время подслушивающая Людмила взвизгнула от боли и ухватилась за нос. Аля несколько мгновений смотрела на нее, толком не видя, а затем закрыла за собой дверь в кабинет Серябко, повернула ключ на несколько оборотов и положила ключ в карман. Пусть помучается, пытаясь выбраться наружу.
– Вас не учили, что подслушивать нехорошо? – мрачно поинтересовалась Аля, глядя на секретаршу. Та было открыла рот, чтобы сказать очередную гадость, но вовремя сдержалась. То, как Аля на нее смотрела, вовсе не располагало к обмену колкими репликами. Казалось, что перед ней стоит не заносчивый следователь, а существо из потустороннего мира, которое сейчас кинется на нее и высосет душу.
– Займитесь работой, – спокойно продолжила Аля. – Ваш босс устал, тяжелый день, ему нужен отдых. Просил не беспокоить. Сказал, что всех, кто побеспокоит, уволит. Да и я бы на вашем месте дала ему время протрезветь. Это понятно?
Людмила кивнула, а Аля вышла из приемной. Пелена перед глазами начала рассеиваться, и до Али стал доходить смысл произошедшего. Черт. Кажется, она провалила вообще все, что можно.
Наплевав на друидов, Аля решила вернуться в управление, возьмет дурацкий список и начнет методично обходить гостей Серябко. Если эта сволочь имеет отношение к преступлению, то она сделает все, чтобы он очутился за решеткой. До управления Аля решила пройти пешком. Ей повезло – на улице не было дождя, но висящие низко и действующие на нервы темные облака намекали, что ночью может разразиться настоящая буря. Ветер дул все сильнее, пригибая к земле молодые деревья и гоняя по тротуарам мусор. Обертки от мороженого, пластиковые пакеты, сигареты, пустые пачки. Аля с тоской посмотрела на стоящие в ряд урны, до которых гражданам мешала доносить мусор какая-то загадочная религия.
Ветер ужесточался. Завывал в подворотнях, забирался под одежду, но Аля не замечала, размышляя на извечные темы: почему у людей не хватает сил сделать два шага и выбросить мусор в положенное место? Неужели приятно жить в свинарнике?
Путь до управления занял у нее около сорока минут. Она шла медленно, каждый шаг давался с трудом. Бумага с номером счета, лежащая у нее в кармане, жгла руку.
Она все испортила. Вспылила, поддалась эмоциям, которые слишком долго держала в себе.
Убийство Шульмана, Вовкина смерть, уход из органов, странный следователь – все это накапливалось слишком долго и дало о себе знать. Конечно, ей надо было быть мудрее и умнее. Когда увидела пьяного Серябко, не стоило лезть на рожон и надеяться, что тот за пару часов стал новым человеком. Стоило подождать несколько дней, неделю, возможно, месяц, пока его острая боль от потери немного притупится, и потом вернуться. Проблема была в том, что этого «потом» у нее не было. И у Ромы тоже. И теперь уже, наверное, и не будет.
Погруженная в невеселые мысли, она дошла до управления. Не подняла голову на коллег, куривших на крылечке, пока один из них ее не окликнул:
– Орлик, тебя Палыч ищет. Злой как черт.
Аля словно вынырнула из толщи воды, посмотрела на коллегу, не видя его, и глупо повторила:
– Злой как черт?
– Ага. Что ты опять натворила?
Аля открыла рот, чтобы ответить, но затем
