Эшли Дьюал - У истоков Броукри (СИ)

— Ого, а тебя это задевает не на шутку. Верно? — Подруга поднимается с кровати. — Я что-то упустила? Ты всегда была на их стороне, но сейчас, у меня такое чувство, будто тут замешано что-то личное. Признавайся. Что происходит?

— Почему они должны расплачиваться за ошибки родителей? Или…, ох, может, и не за ошибки…, почему они в принципе должны становиться изгоями? Чем мы лучше? Да, у нас богатые родители, но сами по себе мы ничего собой не представляем! Мы ничего еще не добились, ничего не сделали. Но почему-то именно их мы ни во что не ставим.

— Ты пугаешь меня.

— Я просто…, - потираю руками лицо, — я просто запуталась, Лиз. Не знаю. Прости. Я тут схожу с ума. Моя голова горит, пульсирует…, черт, это какой-то бред.

— Адора, — говорит подруга, подходя ко мне, — я никуда не уйду, пока ты не скажешь, что случилось. Это касается родителей?

Я перевожу взгляд на Лиз и киваю. Мне становится холодно. Ветер из окна бьет по спине, забирается под одежду, и я, горбясь, обхватываю себя руками за талию.

— Все гораздо хуже, чем мы предполагали.

— Что ты узнала?

— Я не уверена, что стоит и тебя втягивать в это.

— В смысле? А кого еще ты собираешься втягивать, если не меня? — Подруга глядит в мои глаза укоризненно. — Рассказывай.

— Я узнала, кто мой донор. Узнала, что мой отец заставил шерифа Бофорта и доктора Кристофера Обервилля совершить преступление.

— Преступление? — Подруга недоуменно хмурит лоб. — В смысле? Ты про незаконное проведение операции?

— Нет, я про поджог, похищение и убийство. Все в лучших традициях детективов. Ты и представить себе не можешь, что у меня творится сейчас в голове. Наверно, я и, правда, схожу с ума, потому что я и не знаю: злиться мне или сказать спасибо.

— Так, подожди. О чем ты? Какой поджог?

— Оказывается, у моей мамы есть родная сестра. К ней я и ходила за стену.

— Родная сестра? Ого. Но что она там забыла?

— Скорее о ней забыли. Отец запер ее там, чтобы она держала язык за зубами. Как по мне, лучше бы просто ее пристрелил. Она слепая, Лиз. Сидит там в ободранной комнате и вспоминает дочь, которой больше нет.

— А что с ее дочерью?

Я почему-то усмехаюсь. Смотрю в глаза подруге и вижу, как ее лицо вытягивается. У Лизы краснеют щеки. Она отступает назад и шепчет:

— Не может быть…

— Да. — Прикусываю дрожащие губы. — Я тоже не хочу верить, Лиз. Я даже думать об этом не хочу, но у меня не получается. Как я ни стараюсь. — Я закрываю глаза. Прохожусь пальцами по волосам и выдыхаю. — Что мне делать.

Это не вопрос. А Лиза и не отвечает. Повисает тишина, и слышны лишь удары моего сердца. Сердца моей сестры. Подруга вновь усаживается на кровать, а я опираюсь спиной об оконную раму и опускаю взгляд на свои руки. Они трясутся, я сжимаю их в кулаки. Не помогает. Меня знобит.

— Мне жаль, — шепчет подруга, а я небрежно отмахиваюсь.

— Перестань.

— Нет, правда, Дор, мне жаль. Как такое могло произойти? Ты говорила с мамой или с отцом? Слушай, не рассказывай им. — Лиз подрывается с кровати. — Не говори. Вдруг и с тобой они что-то сделают. Пусть лучше считают, что все как раньше.

— Но все не как раньше.

— Расскажи Мэлоту.

— Что? Ему-то зачем? Он никогда не интересовался моими проблемами.

— Он хороший, — неожиданно выпаливает Лиза, и я округляю глаза. — Правда, у него в голове путаница, да, он бывает грубым, но он заботится о тебе.

— Заботится? Отлично он обо мне заботится, когда прожигает сигаретой ладонь.

— Поговори с ним. Я думаю, на него так твой отец влияет. Посмотри. Просто взгляни, что они с вами сделали — ваши родители. Я не понимаю…, как так? Черт, кажется, предки с ума посходили. Моя мамаша убежала с каким-то кретином, забыла обо мне…, а твои? Я и подумать не могла, что они способны на такое.

— Сейчас это неважно. Они уже сделали то, что сделали.

— Тогда забудь о них и подумай о брате. Тебе нужен кто-то под этой крышей, кто не предаст и будет рядом. Я ведь не всегда смогу помочь. А Мэлот…

— Мэлоту наплевать на меня.

— Откуда ты знаешь? — Лиза пожимает плечами. — Вдруг ты ошибаешься?

Я покачиваю головой и смотрю в окно. На улице холодно. Сегодня вечером танцы, и ребята готовятся отлично провести время. Может, и мне стоит вылезти из дома? Может, я смогу поговорить с братом? Что, если Лиз права, и мы, наконец, услышим друг друга? Он ведь и не подозревает, что натворили родители.

Я вздыхаю.

— Мэлот уже ушел, как думаешь? — Поворачиваюсь к подруге. — Его дверь закрыта?

— Она всегда закрыта, — усмехается она. — Но я видела, как он спускался по лестнице. Весь белый и глазированный, будто торт. Знаешь, я не отрицаю, что Мэлот ведет себя как идиот. Но он не потерян для тебя. Вы нужны друг другу.

— Да, как и моя мать была нужна родной сестре. И мы знаем, что из этого вышло.

— Просто поговори с ним. Думаю, Мэлот поймет тебя. Он так же, как и ты изменился.

— Почему ты его защищаешь? Ты всегда была против него, а тут…

— Он подходил ко мне сегодня.

— Что? — Я растерянно вскидываю брови. — Зачем?

— Спрашивал, говорила ли я с тобой. Сам он ведь дверь твоей комнаты не откроет, уж слишком гордый. Но он волновался.

— Обо мне?

— О тебе. Знаешь, возможно, вы совсем друг друга не знаете. — Лиз горько улыбается и кладет ладонь мне на плечо. — Пора познакомиться с братом, Дор.

***

Лиз держит меня за руку. Она сжимает ее изо всех сил, будто пытается передать всю свою смелость и храбрость. Но я-то знаю, что на самом деле подругу качает от ужаса, ведь она и не представляла, во что ввязывается, зовя меня на танцы. Потому она и вцепилась в мою руку, как я якорь. Я останавливаюсь у актового зала.

— Дальше я сама.

— Нет. — Отрезает подруга. — Не выдумывай. Я с тобой.

— Тебе не нужны проблемы. Это мой выбор, не твой.

— Они ведь набросятся на тебя, как голодные собаки.

— Знаю, — поглаживаю подругу по плечу и улыбаюсь. — Лиз, ты прекрасно выглядишь. Иди и попытайся отдохнуть. Ты ведь была права: осенние танцы — событие, и у нас давно уже не происходило ничего хорошего.

— Я читала сегодня твой гороскоп…

— Лиз!

— Там написано: забудьте о времени, не слушайте чужие мнения и не думайте о том, что может быть потом. «Потом» может и не быть.

— Это должно приободрить меня? — Искренне улыбаюсь и смотрю в карие глаза моей неугомонной подруги. — Напутствие — так себе.

— Просто…, - девушка нервно встряхивает волосами, и ее рыжие локоны спадают на плечи огненным водопадом, — я устала переживать. Раньше мы волновались о финальных экзаменах, а теперь — боимся за собственную жизнь. Ты — смелая. Но постарайся и живой остаться. Договорились?