Иоанна Хмелевская - Смерть пиявкам!

С жены я сразу сняла все подозрения. Существо с компрессом на горле, отворившее мне дверь, женщиной точно не являлось. Может, друг-приятель загипсованного? Сын, брат, сват? И чем он вообще занимается, ну, этот тип в гипсе?

— Его специальность — лечебные травы и поиски подземных вод с помощью лозы. Сельчанам дает советы насчет откорма скота, но помогает и посторонним людям, продает лечебные сборы, однако не признается в этом, потому как без лицензии. Да никто его там и пальцем не тронет, он местному прокурору сынишку вылечил.

— А наемная рабочая сила…

— Трудится какой-то мужик, сущий мозгляк, худущий, маленький… Подходит вам?

— Как раз наоборот.

— Остальные — женского пола. Сыновей у него нет, две дочери, маленькая девочка вряд ли уведет папашкину машину, это скорее дело сыночков. Проверили мы и родственников, один из двоюродных вроде соответствует вашему описанию, но у него алиби, все последнее время пребывает на Мазурских озерах, преподает парусное дело и за целый месяц ни разу не покидал училище. Остальные не подходят.

Я упорствовала:

— Но у них есть знакомые…

Гурский скривился.

— Да все старичье, вы уж извините. Трое стариков, две немощные старушки. Один старичок бодрый, седые волосы, седая бороденка, седые усы, все настоящее. А тот ваш, подозреваемый, насколько помнится, без усов и бороды?

— Так кто же тогда это был?

— Вот и мы не знаем. Ищем. Но это не так просто, а у нас дел невпроворот. Да и вообще — что он такого сделал? Если бы хоть какой из конкретных подозреваемых! А я ведь целиком полагаюсь на ваши неясные предчувствия и, того и гляди, окажусь в дураках.

— Но ведь могло быть и так, — не очень уверенно предположила я, — что машину увел неизвестно кто, а потом она оказалась у громилы с Винни-Пуха. А тот, кто увел, может выглядеть и как отощавший гномик, и вообще быть женщиной. Да нет, я не просто так упорствую, думала, для вас это пустяк, раз, два — и все узнали о человеке, а оно вон какой сложностью оборачивается! Ведь не нарочно же я придумала вам лишнюю работу, вот чувствую — тут что-то не так. Сама бы этим занялась, но не ехать же мне в Буско! Может, пошлю кого-нибудь…

— Только без самодеятельности!

— Тогда дайте мне хотя бы фамилии местных жителей, которых ваши люди установили…

— Не помню, могу прислать список, да и в конце концов, чужой человек на курорте не такая уж редкость.

— Только, пожалуйста, не по почте. Факсом. У вас есть мой факс.

— Хорошо, пусть будет факсом.

— Еще минутку. А все эти проклятые Войлоки, все мошенничества, которыми Ступеньский шантажировал высокопоставленных обезьян?

Гурский махнул рукой, нетерпеливо и раздраженно:

— Сплошное болото. Шантаж — ерунда, кто теперь обращает внимание на шантаж, самые что ни на есть государственные преступники процветают. На кой им лишние заботы в виде убийства? Но я ничего не говорил, а вы ни слова не слышали. Хорошо, раз желаете, пришлю вам список проверенных нами лиц, зафиксированных в связи с проклятым «мерседесом». А вы уж сами ищите своего преступника, вдруг чудом выздоровевшего. Мы не станем мешать.

Я ни минуты не сомневалась, что Гурский всеми силами пытается меня чем-нибудь занять, чтобы я его наконец оставила в покое…

Курорт. Буско-Здруй. Санатории, пансионаты…

Меня не покидало смутное чувство, что с этим курортом связано что-то важное. Не воспоминание, тень воспоминания. Может быть, это каким-то боком имеет отношение к рассказу соседки Хлюпанеков? Ведь Эвин отец отдыхает в санатории… Но зачем мне он сдался?

Навязчивая мысль о санатории не оставляла меня, и я решила съездить на улицу Чечота, хотя бы для того, чтобы избавиться от нее.

Перед поездкой я подумала, что не мешало бы прихватить какой-нибудь подарок для пани Вишневской. Только вот какой? Проще всего было бы заявиться с бутылкой, но соседка Хлюпанеков не походила на пьянчугу. Купить дорогой чай или кофе? Она может воспринять это как намек на необходимость устроить мне угощение, и устроит! Пирожные? Коробку шоколадных конфет? Цветы! И даже можно цветок в горшочке. Но я ведь будто бы иду не к ней, а к Хлюпанекам, которые, надеюсь, еще не вернулись. Кто же явится с цветочком к этому рычащему чудищу? Так ничего и не придумав, решила ехать без подарка.

Мне повезло. Хлюпанеки еще не возвратились, а пани Вишневская оказалась на посту. Меня она сразу узнала, хотя я на всякий случай оделась так же, как и в прошлый раз.

— Ну и как, нашла пани Эву? — первым делом спросила любопытная соседка, чуть ли не втягивая меня в квартиру. — А их еще нет, а ведь уезжали будто бы ненадолго, недели на две-три. Значит, вот-вот вернутся. И опять начнется. Так пани нашла ее?

Что ответить? Если скажу правду и она дойдет до папаши, то Эве и в самом деле придется смываться в Новую Зеландию.

— А вы им не скажете?

Пани Вишневская даже побагровела от возмущения.

— Да вы что! Он-то наверняка хотел бы знать, еще как! Да помереть мне на месте, если я ему такую радость доставлю! И ей тоже ни словечка не пикну, она ему непременно все выболтает, не сдержится.

И я решилась считать ее союзником.

— Да, я нашла Эву, это длинная история, по цепочке от человека к человеку добралась до нее. Она сама позвонила потом моей подруге, помните, я вам о ней рассказывала. Так вот, Эва уехала из Польши, по Европе мотается, сейчас временно во Франции сидит и, кажется, собирается в Италию.

— А на какие шиши она так мотается? — хотела знать подозрительная соседка. — Кто за нее платит? Ведь дороговизна, поди, жуткая.

— Не такая уж и жуткая, и платит она сама. Есть дешевые гостиницы, и питание не столь уж дорогое, гроши стоит.

— Как же! Гроши не гроши, да на улице и гроши не валяются.

— Какие-то деньги у нее есть.

— Держи карман шире! Разве что какой хахаль раскошелится или те опекуны, что ее за уши тянули, чего-ничего подкинут. А сама по себе она ведь ничего собой не представляет, где ей. Телевидение ее выпихнуло на первый план, большой шум вокруг нее подняли, крутятся всякие там богачи, фигуры политические, важные особы, она им хоть кое-что покажет, а они уже из этого целое состояние разбухают, ей от него одни крошки достаются, все себе огребают, хотя слышала я, раз она воспротивилась, на своем настояла так ей поболе подкинули, так, может, и осталось у нее кое-что. Но все одно, без них она сама ничего не сделает, и к папочке придется ей воротиться, поджавши хвост, так потому я немного удивляюсь, что она еще строит из себя персону и сбегает. Неужто и в самом деле уехала? И когда же? Давно?

Сумбурная болтовня разозленной бабы чуть меня не сбила с ног, я с трудом переваривала столь неожиданный монолог и еле сумела ответить на вопрос, что уехала, мол, семь месяцев назад, прибавив один месяц без зазрений совести.