Татьяна Устинова - Близкие люди

Господи, нужно быть полным идиотом, чтобы влезть в офисный сейф и спереть оттуда какие-то старинные бухгалтерские бумажонки или триста баксов мелочью! А может, там и трехсот не было, дай бог вспомнить…

Да что творится-то вокруг него, в конце концов!

— Павел Андреевич, хорошо, что вы приехали! Я Сергей Хорошилов, охранник. Это я вам звонил.

— Степ, у нас в офисе теперь по сейфам шарят. Слыхал ты что-нибудь подобное?

Это Чернов. У него почему-то очень веселое лицо, как будто в конторе не неприятности, а праздник. Или он уже где-то тяпнул по причине позднего времени?

— А я даже до дома не доехал. Сашка позвонила, что у нас тут ЧП.

Это Белов. Он, наоборот, сильно раздражен, почти зол. С чего бы это? И, как обычно, ничто в нашей конторе не обходится без Саши. Почему она звонила Белову? Ей кто позвонил? Исполнительный Сергей Хорошилов? Почему ей? Или она в офисе была? Или у нее тоже среди ночи кончилась бумага, как у Петровича?

— Я не пойму ничего, — сказал Степан злобно и громко, — давайте говорить будет кто-нибудь один. Желательно тот, кто первый обнаружил кражу. И могу я, в конце концов, посмотреть, что там с сейфом и что именно из него украли?

И как только он произнес эту фразу и она как-то очень отчетливо прозвучала у него в голове, он сразу понял, что именно украли. Ни к тремстам долларам, ни к счетам-фактурам, ни к актам сдачи-приемки это не имело никакого отношения.

У него украли тетрадь Володьки Муркина.

— Так, — сказал Степан. Во рту у него было сухо, — так…

Он пошел к распахнутой двери в свой кабинет, крепко стискивая в большом кулаке кожаную ручку портфеля. Зелень ковролина почему-то впивалась ему прямо в мозг, мешая думать. Он совершенно не мог думать. И все из-за этого проклятого ковролина.

— Дверь кто открыл? — деревянным голосом спросил он на пороге.

— Я, — из-за его спины тоненько ответила Саша, — меня охрана попросила, и я открыла…

— Ты что, решила сегодня здесь ночевать? — спросил Степан не поворачиваясь. — Или тебя тоже с дороги вернули?

— Я еще на работе была, Степ. У меня дел сегодня было много…

— Понятно.

Сегодня у всех его сотрудников и сослуживцев было необыкновенно много дел в непосредственной близости от его кабинета. А он сам в это время выяснял отношения с Леночкой и старательно пытался придумать, как доказать ей, что он не кабан-производитель.

Все складывается на редкость удачно.

Почему-то Степан ожидал, что сейф будет раскурочен сверху донизу, что в середине его металлического бронированного тела непременно будет зиять дыра с рваными, вывернутыми наружу краями — кажется, именно так выглядели вскрытые сейфы в фильме «Рожденная революцией», который маленький Степан обожал. Однако его сейф выглядел вполне пристойно и мирно. Только неправдоподобно толстая дверца была стыдливо приоткрыта.

Степан рассматривал эту приоткрытую дверцу, и ему было тошно. Сзади сопели и переминались на зеленом ковролине люди, которым он еще совсем недавно безоговорочно доверял, а теперь один из них украл у него тетрадку Володьки Муркина. Украл, потому что боялся, что по этой тетрадке Степан его вычислит.

Он и вычислил бы, если бы не думал так долго.

А еще хвастался перед Черновым своими дедуктивными талантами, поминал Пуаро, клеймил капитана Никоненко, будь он неладен!..

— А кто обнаружил, что сейф открыт? У меня в кабинете камер нет. А?

На этот вопрос почему-то никто сразу не ответил, и Степан, повернувшись, в упор посмотрел на собравшихся. Собравшиеся потупились как-то чрезвычайно постно.

— Так, я не понял. В чем дело?

— Да ни в чем, Павел Андреевич, — сказал охранник Сергей Хорошилов, но в глаза Степану так и не посмотрел. — Провел он нас, этот жулик гребаный, как детей малолетних, честное слово. Даже стыдно сказать…

— Провел? — переспросил Степан.

В этом здании охрана помещалась при входе, на первом этаже — один пост на всех, кто арендовал здесь помещения.

Некоторые, особо озабоченные проблемами собственной безопасности, ставили дополнительную охрану еще и на своих этажах. Степан к таким особо озабоченным не относился и никакого Сергея Хорошилова не знал. Сергей был из общей, одной на всех, охраны.

— У нас на пульте сигнал сработал. Пожарной тревоги. Где-то на вашем этаже. Ну, мы схватили огнетушители и побежали…

— Куда?

— Тушить, куда ж еще. Весь коридор в дыму был, и лестница тоже. А когда прибежали, оказалось, что в сортире дымовая шашка горит. Но разве сразу разберешь! Он, гад, главное, ее на унитаз пристроил!.. Ни черта не видно, дым кругом, вонь, как в аду, а мы того… унитаз из огнетушителей поливаем.

Степан осторожно хихикнул, понимая, что делать этого не следовало бы.

— Ну и как? — спросил он и кашлянул в кулак. — Потушили унитаз-то?

Сергей Хорошилов быстро глянул на него и снова стал смотреть в сторону. По жидкой толпе приближенных, как всплеск по воде, пробежали ухмылки.

— Ну вот… А потом, как с пожарниками разобрались, помещение проветрили, шашку эту выбросили, тогда и обнаружили, что в вашу приемную дверь открыта.

— Кто это обнаружил?

— Я, Степ.

Он знал это заранее и боялся услышать.

Конечно, Саша, кто же еще?! Смешно было предполагать, что это мог обнаружить кто-то другой!

— После того как пожарные уехали, я пошла все двери проверять. Ну и оказалось, что в твою приемную дверь открыта. Я позвала ребят из охраны, позвонила нашим, и мы решили тебя вызывать.

— Я так понимаю, что камера, которая у нас в коридоре, исправно работала. Только на посту никого не было, потому как в это время все тушили унитаз, и что там эта камера показывала, никому не известно. Правильно я понимаю?

— Правильно, — подтвердил Сергей Хорошилов. Ему было неловко, стыдно, и предстоящее объяснение с собственным начальством не радовало. Ему хотелось быть уверенным и компетентным, а чувствовал он себя… мокрой курицей. — Вы бы посмотрели, что именно пропало, Павел Андреевич, — добавил он хмуро, — я никому не разрешил в сейф заглядывать, хотя некоторые, — и тут он выразительно глянул в сторону Чернова с Беловым, — очень рвались.

Зачем ему было смотреть, он и так отлично знал, что именно пропало!

Придерживая дверцу за верхний край, Степан осторожно потянул ее на себя, чувствуя, как напряглись все, кто стоял за ним, как вытянули шеи, как затаили дыхание, как будто из сейфа могло выскочить привидение.

Все папки лежали в нижнем отделении, как обычно, неровной стопкой. Деньги в перегнутой пополам файловой папке — в верхнем. Там же лежал черновский крест с распятием, который Чернов как-то снял перед очередным походом в баню и забыл про него, и Степан тоже все позабывал напомнить. Еще там лежал галстук-бабочка, принадлежавший Степану и невесть как туда попавший, запасные очки «Гуччи» в тонкой золотой оправе, которые Степан ни разу в жизни не надевал, и две старые записные книжки, которые не выбрасывали по причине конспирации.