У врага за пазухой (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко
Пожалуй, ее нужно даже не в Красную книгу, а в какую-нибудь о динозаврах.
— А сейчас…
Тело отвечает на вопрос вместо меня. Достаточно придвинуться чуть ближе, и член доходчиво объяснит, что мне надо и насколько срочно. Дико хочется так и сделать, хоть на секунду вжаться ноющим стволом в плоский живот. Но притормаживаю себя.
— …сейчас я пытаюсь понять, чем заслужил такое раздражение.
Это самый скромный вариант ответа, который пришел в голову.
— Считайте, что это аванс. — Акула задирает нос и, будто потеряла ко мне всякий интерес, делает разворот на сто восемьдесят градусов.
Мы с «флагштоком» стоя наблюдаем, как она выходит из раздевалки, и передергиваем. Я — шеей. Он — твердокаменной головой.
* * *
Уж не знаю, что влияет на журналистку, но в машине Самсонова тише воды, ниже травы. Словно боится аварии, внимательно следит за Федором, моим водителем, и улыбается чему-то своему, женскому.
— Есть повод для радости? — прекращаю нашу затянувшуюся молчанку.
— Да так… кое-какие выводы.
— Поделитесь?
— Интересно за вами наблюдать. — Кира щурится. Примерно так же, как на паркинге перед «наездом». — Дорогой офис в центре города, успешная компания, автомобиль с личным водителем… и детская секция по боксу.
— Не сочетается? — Я чешу левую бровь.
— Мягко говоря! Тянете на статус уникального.
Официально интервью еще не началось, но хватка уже ощущается.
— Я в юности увлекался боксом. Потом пришлось заниматься племянником, так что забросил. А теперь… форму нужно как-то поддерживать.
— Элитный клуб для маменькиных сынков?
Провоцирует акула красиво. С задором! Умная она, чтобы не заметить, какой у меня контингент. Благодарную шпану из подворотни невозможно спутать с мелкокалиберными мажорами, их я бы и на маты не пустил.
Все Самсонова прекрасно понимает и при этом хочет найти подвох.
— В некотором роде, — отвечаю максимально уклончиво.
Никто не обещал, что будет просто.
— А мое журналистское расследование… оно из той же серии? Не дают покоя лавры Робина Гуда?
— С этим еще проще. Предпочитаю, чтобы всякая шваль сидела за решеткой.
Я ни на миг не кривлю душой. Готов подписаться. Однако журналистка реагирует странно. Маска подозрительности на миг спадает, в глазах читается боль. Будто не Китайца обозвали швалью, а ее саму.
— Но это не помешало вам работать с одним из самых известных воров в законе. — Кира быстро берет себя в руки. Мышка снова акула.
— Порой приходится работать не с тем, с кем хотелось бы.
— Перефразирую. — Она бесстрашно наклоняется в мою сторону. — Иногда не до принципов. Верно?
* * *
К моменту парковки возле ресторана остро хочется попробовать гребаную ролевую игру с кляпом, наручниками и плеткой. Муза-вдохновительница совсем не бережет свой тощий задик.
После намеков на принципы она вываливает на меня еще парочку вопросов о прошлом, задевает за живое, спрашивая о покойной жене, и прибивает к спинке сиденья короткой криминальной сводкой из жизни племянника.
Не журналистка, а камикадзе! Любой другой на моем месте уже вез бы ее в лес — трахать и прикапывать. Удивительно, как она дожила до двадцати девяти. И еще удивительнее — почему с таким темпераментом Самсонова выглядит недотраханной.
Эту женскую хворь к сорока годам я научился определять безошибочно. По колкому взгляду, по резким жестам и особой бабской ебанце.
Чтобы не спугнуть, вопрос о муже пока держу при себе. Но в кафе, стоит нам сделать заказ, происходит странное. Только акула включает свой диктофон, как возле столика материализуется сонный мужик в мятой рубашке.
— Паша?!
Воочию, вижу, как бесстрашная Кира Самсонова вздрагивает и сжимает ладони в кулаки. Точь-в-точь как делали мои мальчишки до прихода в секцию.
— Милая, нам нужно поговорить, — не глядя на меня, хрипит мужеподобное недоразумение.
— Сейчас не могу. У меня интервью.
— Ты можешь хоть раз поставить свою идиотскую работу на второе место?! — Чувак, похоже, или совсем не знает эту женщину, или уже успел принять на грудь.
— Паша… Я занята, — змеей шипит Кира.
— Если нужно, могу помочь, — вмешиваюсь я.
— Спасибо, не нужно. Справлюсь.
— Вообще-то это моя жена!
Любой нормальный мужик в такой ситуации свалил бы в закат, но этот малахольный оказывается настоящим идиотом.
— Незаметно, чтобы она горела желанием с тобой общаться.
— Да ты, блядь, вообще кто такой? Очередной пуп земли, который считает, что имеет право учить жизни?
— Паша, можешь уйти?!
Кира отворачивается от мятого, снова включает диктофон и всем своим видом показывает, что готова заниматься лишь работой.
— Я чудом нашел тебя! Был недалеко отсюда, и программа GPS, та самая, которую ты просила поставить, показала, что твой телефон рядом.
— Послушай, мне неинтересно, как ты меня нашел. Я сейчас ра-бо-та-ю! — Последнее слово Самсонова произносит по слогам, как для глухих.
— Вчера все неправильно закончилось. Ты даже не дала мне объясниться.
— Паша… — Кира опускает голову на грудь, делает тихий вдох и исподлобья обреченно смотрит на меня: — Он ваш. Надеюсь, предложение еще в силе.
Никогда не был любителем семейных сцен, никогда раньше не вмешивался. Однако сейчас не раздумываю. Махнув рукой официанту, я указываю на недомужа, и уже через несколько секунд двое крепких парней уносят эту «неприятность» в сторону выхода.
— Не спрашивайте! — опережая все вопросы, произносит… нет, не акула — мышка.
— И в мыслях не было. — Демонстративно поднимаю руки вверх. — Вы попросили убрать мусор, я убрал.
— Спасибо. — К ассортименту масок, которые я сегодня видел на лице Самсоновой, добавляется новая. Теплая. С оттенком благодарности. — А сейчас давайте займемся интервью.
Словно не доверяет больше диктофону, Кира прячет его в сумочку и достает самый обычный бумажный блокнот.
Дальше все до банального просто и скучно. Я сливаю всю необходимую информацию на Китайца. Она записывает, задает уточняющие вопросы. Будто следователь, который хочет поймать на лжи, вслух играется с некоторыми моими фразами и ждет согласия.
К окончанию завтрака мы оба так устаем от этого блица, что допиваем кофе в полной тишине. По-хорошему, нужно отпустить ее… домой, на работу или к мятому. Но когда встаем, я придерживаю за руку.
— Вы хотели добавить что-то еще? — Кира скомканным жестом заправляет волосы за уши. Обезоруживает своей простотой.
— Да.
Между нами меньше метра. У нее муж. У меня до хрена срочных дел и железное правило: «Никаких отношений». Что тут можно добавить?
— Вот… — тяну присмиревшую акулу на себя, — это.
Накрываю губами ее губы и, пользуясь аффектом, толкаюсь языком в рот.
Глава 7
Целовать Самсонову оказывается намного приятнее, чем отвечать на ее каверзные вопросы. Небо и земля!
Во-первых,
