Татьяна Устинова - Богиня прайм-тайма

– Ты говоришь глупости.

– Возможно, – согласилась Алина. – И даже скорее всего. Но я правда не знаю, как ему помочь.

Я даже не знаю, как мне помочь себе самой, вслед подумала она, но вслух это говорить было нельзя.

Зазвонил телефон. Муся недовольно дернула ушами и мягко спрыгнула со стула на пол. Задрала морду и посмотрела вопросительно. После ужина следовало идти на диван, валяться и смотреть телевизор. У Муси были устойчивые привычки.

Алина нагнулась погладить ее и рассеянно сказала в трубку:

– Да?

– Алина?

Голос мужской, совсем незнакомый.

Муся брякнулась на бок, разбросала лапы и подставила живот – чешите теперь, раз уж никто на диван не идет.

Алина дотянулась и стала чесать.

– Да, это я.

– Это Ники Беляев, добрый вечер.

Она даже сразу не поняла, что за Ники. Кто это такой?

Ах да. Оператор. Глаза как у компьютерного злодея.

– Здравствуйте, Ники.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал он решительно. – Можете?

– Завтра могу, – ответила она. Его решительность ее рассмешила. Как будто он предлагал ей выйти за него замуж. – Я буду на работе после одиннадцати…

– В студии не годится, – отрезал он. – Я могу сейчас подъехать, если вы разрешите. Или встретимся где-нибудь на нейтральной территории. Можете?

– На какой… территории? – переспросила она.

Разговаривать было неудобно, потому что Муся отодвинулась еще дальше, перевернулась на другой бочок, и теперь, чтобы чесать ей живот, приходилось сильно наклоняться.

Господи, что ему надо?! Зачем он звонит? О чем он хочет с ней разговаривать?!

– В кафе или в ресторане. Вы сейчас не слишком заняты?

Алина перестала гладить кошку и села прямо. Муся посмотрела с осуждением. Потом встала и вышла.

– Ники, о чем вы говорите?! Какое кафе с рестораном?! Давайте завтра в моем кабинете!

– Давайте сегодня, я к вам подъеду через полчаса и времени много не отниму. И клянусь вам, что я не сдам в прессу адрес вашей квартиры!

– А что за срочность такая?! И почему именно сейчас? Мы с вами всю неделю встречаемся и могли уже сто раз поговорить…

– Алина, я хотел бы поговорить про… верстку.

И про разные… информационные сообщения. Вы… можете?

Из-за того, что она недавно думала об этом в ванной и даже хваталась за край раковины так, что больно было пальцам, Алина сильно струсила.

– Алина? Что вы молчите?

Ирина Михайловна показалась на пороге и посмотрела вопросительно. Кажется, ее привела бдительная Муся.

– Алин, чай будем пить?

– Будем.

– Але, – сказал в трубке Ники, – вы со мной разговариваете или еще с кем-то?

– Сама не знаю, – призналась Алина. – Ладно.

Приезжайте. Я живу на Ленинских горах, ехать очень просто.

Она назвала адрес и осторожно постучала трубкой о стол, словно вытряхивая из нее голос Ники Беляева.

В конце концов он защищал ее на том собрании, и у него очень темные глаза!

Пусть приезжает.

– У тебя еще сегодня гости?

– Это с работы, мам, – со вздохом сказала Алина и поднялась. – Наш главный оператор. Только что вернулся из Афгана. Он как раз с Ольгой Шелестовой там был. Наверное, его придется кормить, так что давай я разогрею.

Он приехал неожиданно быстро, и Алина, услышав его звонок, испытала даже некоторое дамское волнение, позабавившее ее.

Нет, не дамское, а школьное.

Именно школьное, когда по пути к двери непременно нужно посмотреться в зеркало – все ли в порядке? – расправить плечи, подтянуть живот и вообще несколько “накрахмалиться”.

– Здравствуйте, Ники, проходите, пожалуйста.

Он шагнул и замер, испытывая те самые чувства того самого бедолаги-слона, что влез в посудную лавку.

Помещение было просторным и не то чтобы богатым, а стильным, как определил он для себя. Высокие потолки, никаких дверей. Только колонночка отделяла “холл” от гостиной, в которой работал телевизор, лежал белый ковер и стояла английская корзиночка с вязанием. Розовая плитка, а за ней светлый паркет, и на этой плитке ее ботинки, наверное, сняла и бросила, когда приехала. Сухие цветы в китайской вазе, высокое зеркало и скульптура – пара бронзовых негритосов, слившихся в жарких объятиях.

Негритосы показались Ники неприличными, и он от них отвернулся.

Широкий коридор поворачивал направо, и за поворотом угадывалось еще какое-то пространство, а из гостиной выходили две или три двери, и Ники совсем упал духом.

Все это было так не похоже на его собственный быт, будто он случайно заглянул в окно Букингемского дворца, как раз когда королевская семья собиралась на свой five o'clock tea!

– Алина, где вы сядете, в гостиной или на кухне?

Здравствуйте, молодой человек!

– Здравствуйте, – пробормотал Ники, тараща глаза и очень стараясь делать это незаметно.

– Это моя мама, Ирина Михайловна. Мама, это Ники… Никита Беляев.

– Ники? – переспросила дама. – Очень интересно.

В “Адъютанте его превосходительства” был, помнится, Микки. Это вы оттуда слямзили?

Дама была очень красивой.

Ники имел своеобразные представления о красоте и возрасте – его собственной матери чуть за пятьдесят, и она давно была старухой, и выглядела старухой, и одевалась соответственно.

Эта дама значительно старше его матери – и сказочно хороша собой. И молода!.. Она была высокой, почти вровень с Алиной, в черных брюках и голубом свитере.

На носу очки, в руке газета, и губы накрашены!..

– Так что за Ники?

Он объяснил про Никиту и про то, что имя ему не нравится, а обе дамы снисходительно выслушали его.

– Мы будем на кухне, мам, – сказала Алина, когда он договорил, и ему показалось, что спрашивалось просто так, для протокола.

– Тебе помочь?

– Нет, все готово. Ники, вы будете ужинать?

Ужинать он решительно отказался.

Он вообще не особенно любил есть в гостях, да еще в таких сложных “гостях”, в каких оказался сейчас! Его всегда это смущало – когда он ел, а на него смотрели.

В ресторанах – другое дело, там все едят и никто ни на кого не смотрит, а здесь…

Кроме того, после еды он моментально начинал засыпать и плохо соображал.

А ему сегодня надо быть очень умным и убедительным.

– Нет, как же? – даже не поняла Алина Храброва. – Вы с работы и не станете ужинать?! Так не годится, нужно поесть.

Ники решил, что лучше он немедленно уедет, и пусть она думает о нем что хочет, чем станет есть в ее присутствии!

Ну, не может он, и все тут! И что она к нему пристала?!

– Тогда кофе, – сказала она решительно. – Или чай?

– Кофе, – выбрал он.

– Хорошо, кофе и бутерброды. Проходите. В ванной можно помыть руки.

Следом за ней по широкому полукруглому коридору, где стояли еще одна ваза и антикварный столик, а на столике лежали газеты и очки, он прошел в кухню и приткнулся на первый попавшийся стул.