Татьяна Устинова - Близкие люди

– Ты не жди меня, ложись спать, – сказал Степан, прихлебывая чай, – Инга Арнольдовна меня дождется, а ты не жди.

– А она до тебя не уедет? Инга Арнольдовна, вы не уедете?

– Я же не оставлю тебя одного в пустой квартире, – ответила она рассудительно, – зачем ты еще кладешь сахар? Вполне достаточно джема.

– Я люблю, когда сладко, – сказал Иван упрямо, и Степан покосился на него из-за своей кружки. Очевидно, эти разговоры велись уже не в первый раз, и в Ивановом тоне звучали знакомые капризные нотки, что означало, что он уже вполне пришел в себя, для того чтобы спорить и отстаивать свои права на сладкий чай.

Да. Прибалтийская крыса вполне знала свое дело. И совершенно очевидно, она знала его лучше, чем идиотка Клара, дай Бог ей здоровья и счастья в личной жизни.

– Большое спасибо, – неловко сказал Степан Инге Арнольдовне и даже как будто поклонился слегка. Они некоторое время рассматривали друг друга, а потом он добавил:

– Все было очень вкусно. Печенье особенно.

Она молча кивнула.

Иван, совершенно успокоенный, выскочил его проводить и только попросил напоследок:

– Ты все-таки постарайся не очень поздно, пап.

– Я постараюсь, – пообещал Степан.

Ингеборга услышала, как хлопнула входная дверь, как щелкнули замки, и мимо нее, топая, промчался Иван, чтобы посмотреть с балкона, как отец сядет в машину.

“Все было очень вкусно. Печенье особенно”.

Она усмехнулась и поставила в раковину его пустую кружку.

Он так и не попробовал печенье – она знала это совершенно точно, – поэтому не мог знать, вкусное оно или нет.

Он благодарил ее вовсе не за чай и не за печенье.

Странный человек Павел Степанов.

На лестничной клетке курил прораб, и Степан до того изумился, что даже не сразу ринулся из лифта в коридор, где громко разговаривали какие-то люди и пылал свет. Прорабу было совершенно нечего делать в офисе, да еще в одиннадцатом часу вечера.

– Здорово, Петрович. Ты как тут оказался?

Петрович суетливо, как обычно, переложил сигарету из правой руки в левую и сунул правую Степану с таким видом, как будто сомневался, захочет Степан ее пожать или нет. Почему-то на Степана это подействовало успокаивающе.

– Да никак, Павел Андреич. За бланками я заехал, у нас ни одного бланка чистого не осталось и бумага почти кончилась…

Это была такая явная, неуклюжая, лживая ерунда, что Степан даже покраснел немного.

– Ты о чем, Петрович? – спросил он, с тоской прислушиваясь к голосам в коридоре. Голоса были настырные и не по-вечернему громкие. – Какая бумага? Ты хоть, пока курил, придумал бы чего поумнее соврать.

Прораб тоже покраснел, засуетился, сунул в рот сигарету и так затянулся, что сигарета моментально уменьшилась вдвое.

– Я поговорить с тобой хотел, Андреич. Думал, что ты еще в офисе сидишь. Ну и приехал… Мобильный у тебя не отвечал, да и неловко мне по телефону-то… Я так хотел поговорить… Лично.

– Ну, хотел лично, значит, поговорим лично, – сказал Степан с досадой. Громкие голоса как будто становились все громче и громче. – Что у нас стряслось на ночь глядя? Ты чего-то темнишь, а я даже спрашивать боюсь…

– Да хрен его знает, чего стряслось, – сказал прораб и улыбнулся. – Ты особенно не пугайся, Андреич. Ничего такого. Из сейфа у тебя чего-то сперли. Не деньги, не бойся!

– Из сейфа сперли? – переспросил Степан. – Из моего сейфа что-то сперли?

В офисном сейфе он хранил только легальные “белые” договоры и кое-какие бухгалтерские бумажки, которые однажды могли пригодиться, если не ему самому, так каким-нибудь оголтелым налоговым инспекторам. Еще там были деньги, которые он и два его зама исправно собирали друг с друга, если в офисе предстояли массовые празднества, шествия, народные гулянья и что-нибудь в этом духе. Коллективные банкеты, конечно же, устраивались на деньги компании, но подарки и спиртное они всегда благородно покупали на собственные средства.

Господи, нужно быть полным идиотом, чтобы влезть в офисный сейф и спереть оттуда какие-то старинные бухгалтерские бумажонки или триста баксов мелочью! А может, там и трехсот не было, дай бог вспомнить…

Да что творится-то вокруг него, в конце концов!

– Павел Андреевич, хорошо, что вы приехали! Я Сергей Хорошилов, охранник. Это я вам звонил.

– Степ, у нас в офисе теперь по сейфам шарят. Слыхал ты что-нибудь подобное?

Это Чернов. У него почему-то очень веселое лицо, как будто в конторе не неприятности, а праздник. Или он уже где-то тяпнул по причине позднего времени?

– А я даже до дома не доехал. Сашка позвонила, что у нас тут ЧП.

Это Белов. Он, наоборот, сильно раздражен, почти зол. С чего бы это? И, как обычно, ничто в нашей конторе не обходится без Саши. Почему она звонила Белову? Ей кто позвонил? Исполнительный Сергей Хорошилов? Почему ей? Или она в офисе была? Или у нее тоже среди ночи кончилась бумага, как у Петровича?

– Я не пойму ничего, – сказал Степан злобно и громко, – давайте говорить будет кто-нибудь один Желательно тот, кто первый обнаружил кражу. И могу я, в конце концов, посмотреть, что там с сейфом и что именно из него украли?

И как только он произнес эту фразу и она как-то очень отчетливо прозвучала у него в голове, он сразу понял, что именно украли. – Ни к тремстам долларам, ни к счетам-фактурам, ни к актам сдачи-приемки это не имело никакого отношения.

У него украли тетрадь Володьки Муркина.

– Так, – сказал Степан. Во рту у него было сухо, – так…

Он пошел к распахнутой двери в свой кабинет, крепко стискивая в большом кулаке кожаную ручку портфеля. Зелень ковролина почему-то впивалась ему прямо в мозг, мешая думать. Он совершенно не мог думать. И все из-за этого проклятого ковролина.

– Дверь кто открыл? – деревянным голосом спросил он на пороге.

– Я, – из-за его спины тоненько ответила Саша, – меня охрана попросила, и я открыла…

– Ты что, решила сегодня здесь ночевать? – спросил Степан не поворачиваясь. – Или тебя тоже с дороги вернули?

– Я еще на работе была, Степ. У меня дел сегодня было много…

– Понятно.

Сегодня у всех его сотрудников и сослуживцев было необыкновенно много дел в непосредственной близости от его кабинета. А он сам в это время выяснял отношения с Леночкой и старательно пытался придумать, как доказать ей, что он не кабан-производитель.

Все складывается на редкость удачно.

Почему-то Степан ожидал, что сейф будет раскурочен сверху донизу, что в середине его металлического бронированного тела непременно будет зиять дыра с рваными, вывернутыми наружу краями – кажется, именно так выглядели вскрытые сейфы в фильме “Рожденная революцией”, который маленький Степан обожал. Однако его сейф выглядел вполне пристойно и мирно. Только не правдоподобно толстая дверца была стыдливо приоткрыта.