Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви

И Таня впервые с момента ареста тихонько заплакала.

СОВЕТ ПЯТЕРЫХ

Вопреки утверждениям местных властей, представитель Российского консульства в Анталье приехал в отделение, где содержалась соотечественница, не в понедельник, а в одиннадцать утра в воскресенье. Но к подозреваемой в перевозке наркотиков гражданке РФ его не пустили, потому что, отбывая на выходные, начальник отделения несколько раз повторил подчиненным: «Русский консул приедет в понедельник, и я сам буду его принимать и сопровождать». А вот насчет адвоката никаких установок дано не было. Кроме того, прилетевшего из Стамбула защитника сопровождал никто иной, как Кемаль Озкан, член одной из самых уважаемых на Анталийском побережье семей.

Прежде чем проводить высоких гостей в комнату для свиданий, там по распоряжению начальника дежурной части проветрили и даже протерли пол.

Открыв дверь камеры, охранник знаками показал Тане: выходи. А у нее ноги будто приросли к полу. В голове застучало: «Куда они меня? А вдруг суд уже состоялся и сейчас объявят приговор?»

В комнате с большим, похожим на обеденный столом и двумя длинными скамьями она увидела двух мужчин в строгих темных костюмах.

Оба стояли возле окна и разом обернулись на звук шагов. Тот, что помоложе, двинулся ей навстречу, приветливо улыбнулся:

– Здравствуйте, Таня. Меня зовут Кемаль. Я друг Насти Тищенко. А это мой друг, – он повел рукой в сторону оставшегося стоять у окна невысокого плотного мужчины. – Его зовут Мухаммед. Он адвокат. Если вы дадите согласие, он будет вас защищать.

Тане очень хотелось верить, что вместе с этими незнакомыми мужчинами пришло избавление – от ложного обвинения, от пребывания в камере с невесть за что ненавидящей ее девицей, от страха, от неведения, от сжимающей сердце боли. Но она боялась верить.

– А где сама Настя? – спросила она тихо.

– Они с Мариной ждут нас в кафе за углом. Таня, к сожалению, у нас не так много времени. Мы тут, можно сказать, неофициально. Сейчас вы расскажете нам все, что произошло. Начиная с вашего знакомства с Мустафой. Когда и как он предложил вам слетать в Стамбул… Особенно подробно о посылках, которые передавали друг другу братья.

Собственно рассказ занял минут пятнадцать, не больше, но Кемаль часто ее останавливал, уточнял, а потом переводил ее слова другу – тот быстро, как заправская машинистка, стучал по клавиатуре ноутбука.

– Что со мной будет? – замирая от страха, спросила Таня, когда адвокат закрыл крышку компьютера. Ей огромного труда стоило удержать готовые хлынуть из глаз слезы. Проглотив подступивший к горлу ком, она прохрипела: – Хоть вы-то мне верите?

– Конечно, верим. – Кемаль взял ее за локоть. – Мухаммед – один из лучших адвокатов. Мы собрали много материала о Мустафе. Есть доказательства того, что вы далеко не первая, кого он использовал в качестве наркокурьера. Использовал втемную. Будем надеяться, что собранных нами сведений хватит для того, чтобы с вас сняли обвинение. Гарантировать, как у вас говорят, железно мы не можем, но шанс есть. Большой шанс… Да, девчонки передают вам привет и спрашивают, что нужно из еды и вещей. Может, какая-то одежда, косметика.

Губы Тани тронула улыбка.

– Косметика… Это наверняка Маринкина идея. Она ненакрашенная даже за хлебом не выйдет.

Кемаль рассмеялся:

– Точно, про косметику – это она. Настя сто раз напомнила, чтоб мы спросили, как тут кормят и какие овощи-фрукты можно передавать. Хорошие у вас подруги, Таня.

– Я знаю. – Она покосилась на Мухаммеда и, привстав на цыпочки, жарко зашептала Кемалю на ухо: – А сколько нужно будет заплатить вашему другу? Понимаете, у меня с собой только восемьдесят долларов и еще четыреста в номере, в сейфе. На руках вообще ни копейки. Только в сумке, которую отобрали. Но если я скажу, что на адвоката, мне же их должны отдать, правда? А если этого не хватит, я займу у девчонок.

– Мы этот вопрос уже решили.

Они прощались, когда Таня вдруг замолкла на полуслове и, силясь что-то вспомнить, свела к переносице брови:

– Кемаль, а что значит по-турецки «оруспун»?

– Хм-м… А где вы это слышали?

– От соседки по камере. Она меня за что-то ненавидит. Я даже боялась, что она меня ночью задушит.

Насторожившийся при слове «оруспун» Мухаммед обратился к Кемалю с коротким вопросом. Тот быстро перевел суть Таниных опасений насчет сокамерницы. Мухаммед положил портфель с бумагами и ноутбуком на стол и, бросив на ходу какую-то реплику, вышел из комнаты.

– Мухаммед сейчас попробует что-нибудь сделать, – пообещал Кемаль. – Узнает, есть ли возможность развести вас по разным камерам.

– А за что она на меня взъелась-то? Ведь абсолютно никакого повода не было.

– Надеюсь, Мухаммед это выяснит.

В комнате для свиданий было душно почти так же, как в камере, и Таня сочувствующим взглядом окинула костюм Кемаля:

– Вы хоть пиджак расстегните, а то умрете от жары.

– Ничего. Мы же должны были произвести впечатление. У турок, особенно у госслужащих, к людям в костюмах – особое отношение.

На пороге появился Мухаммед. На лице, которое в предыдущие полчаса пугало Настю строгостью и даже суровостью, сейчас играла легкая улыбка. Минуты три он что-то рассказывал Кемалю, изредка косясь на Дронову. Пару раз касался пальцами груди и чуть наклонял голову.

«Извиняется, что не говорит по-русски», – догадалась Таня. Развела руками, кивнула в ответ: дескать, ничего страшного, я подожду.

Мухаммед давно закончил повествование, а Кемаль все никак не приступал к переводу, потирая ладони и кусая губы.

– Ну? – не выдержала Дронова.

– Конфликт, кажется, улажен. Соседка больше не будет на вас злиться. Мухаммед ей все про вас объяснил. Она сочла вас конкуренткой.

– А она кто?

– Проститутка.

– …

– Мириам и ее… коллеги считают, что русские девушки, у которых в Турции случаются романы… – Кемаль говорил медленно, тщательно подбирая слова, – развращают местных мужчин, потому что любят их бесплатно, а зачастую и сами дарят им подарки. Поэтому бизнес турецких проституток в последние годы стал падать. Они даже хотели обратиться в правительство с требованием прекратить… – тут серьезность Кемалю изменила и, прыснув, как мальчишка, он закончил: – Русский демпинг.

– А откуда она узнала про меня и Мустафу?

Повернувшись к Мухаммеду, Кемаль что-то сказал по-турецки. Адвокат неопределенно пожал плечами, но свою версию все же выдвинул.

– Мухаммед думает, что ей здешние полицейские рассказали, – перевел предположение друга Кемаль. – Предупредили, наверное, чтоб вела себя прилично – все-таки с гражданкой другой страны сидеть будет. Ну и заодно поведали, за что вы, Таня, сюда попали.