Наталья Андреева - Любовь и смерть в социальных сетях

– Не откажусь, – просиял Самохвалов. Люба поняла, что кофеек не ей предложили. Ей – аудиенция у главного, вынос мозга. А Стасу сахарок, улыбка и чашечка кофе.

– Катя, тут Петрова пришла. Пригласить?

«Мордастая мормышка, – зло подумала Люба. – Самохвалов, я тебя сдам. Скажу, как ты ее за глаза называешь. Пусть она тебе тоже нахамит! Должна же быть на свете справедливость!»

– Любовь Александровна, пройдите. Вас разрешили впустить. – Ледяной взгляд, как ушат холодной воды: иди, не мешай нам. У нас все уже на мази. Мне девятнадцать, тебе сорок! Я знаю, как падать на рельсы и что делать с маньяком в лифте! Я победила!

Люба беспомощно оглянулась:

– Стас…

– Я у тебя в кабинете подожду. Кофейку попью.

– Он заперт.

– У меня есть ключи, – тут же вызвалась несносная девчонка. Любе захотелось ее убить.

«Я открою любые двери, – насмешливо посмотрел на нее Стас. – И по струе льющейся воды определю, где стоит унитаз».

– Я приготовила ужин, дорогой, но не успела купить хлеба. Не забудь мне напомнить. Или купи сам, пока я занята. И еще: у нас в прихожей вешалка висит на одном гвозде.

«Сама ты вешалка!» – красноречиво сказала ей взглядом девчонка.

«Это моя собственность! – молчаливо ответила ей Люба. – Не лезь!»

– Где у вас тут булочная? – поинтересовался Стас.

– У нас только аптека! – сказали они хором.

– Ага! Значит, лейкопластырь есть! Пойду куплю пару рулончиков!

«Зачем я сказала про вешалку?» – в отчаянии думала Люба, входя в лифт. Лучше уж вызвать «мужа на час». Или самой взяться за молоток. Она представила облепленную лейкопластырем вешалку и ужаснулась.

– А что? Держится и ладно! Шмотками завесится, и будет классно! Нам что важно? Чтобы одежда не валялась на полу! Главное – результат. А уж каким путем…

– Если бы я знал, Любовь Александровна, что вы так переживаете…

Это уже шеф. Смотрит на нее сочувственно. А она плачет из-за пластыря, вовсе не из-за увольнения. И из-за того, что мужчина, с которым она давно рассталась, у дам нарасхват. Это из области психологии, и она должна это понимать. Но все равно… Сорок лет, и все меньше маленьких женских радостей. А ему предложила кофе… в ее кабинете… девятнадцатилетняя девчонка…

– О господи! Катя! Принеси воды!

Та самая Катя. Дубль два. Это с ней «мордастая мормышка» сплетничает по телефону в свободное от работы время. Да и в рабочее тоже. Катя – «верхняя» секретарша. Она постарше «нижней» и посимпатичнее. Интересно, у них с шефом чисто деловые отношения или как?

«Почему меня это волнует? Все мысли об отношении полов. О сексе…»

– Садитесь же, Любовь Александровна!

Она села. Пришла Катя со стаканом воды.

– Кофе хотите? – Люба кивнула. – Катя, два кофе. Мне без сахара, – сказал шеф. Люба промолчала. – Василий Федорович пролил свет на вчерашнее недоразумение. Оказывается, к синяку вы не имеете никакого отношения. Виноват дверной косяк, – внимательно посмотрел на нее главный.

– Да, косяк, – кивнула она.

– Что касается производственного конфликта… – Он вздохнул. – Любовь Александровна, мне, если честно, жаль с вами расставаться. Да и вы… Вы умная женщина, грамотный специалист, но человек не деловой, согласитесь. Вам нужен кто-то, кто будет заниматься рутиной. – Она кивнула. – Вот и позвольте нам… – Он снова вздохнул. – Да не молчите вы!

– Я должна как-то оправдываться, понимаю… Но… но я его била… – Она опять расплакалась. – По лицу…

Пришла Катя с подносом, на котором стояли две чашки кофе, и замерла в дверях. Посмотрела на Любу и спросила:

– Что, опять воды?

– Да! – рявкнул шеф. – Куда кофе-то понесла! Оставь!

– Сами не знают, чего хотят, – пожала плечами Катя и, поставив чашки на стол, уплыла.

– Любовь Александровна, мне сейчас самому психолог понадобится! – взмолился главный.

– Я… я постараюсь… взять себя в руки… – Она вытерла слезы. – У нас с Василием Федоровичем профессиональные разногласия.

– А я слышал, вы благотворительный фонд организуете, – удивленно сказал шеф.

– Откуда вы знаете?

– Он сегодня заходил. Рассказывал. Говорил, что его позвали на эфир. Ваша, кстати, подруга.

– Да, я знаю, – кивнула Люба.

– Я уже ничего не понимаю! Так вы друзья или враги?

Пришла Катя со стаканом воды.

– Поставь. И иди. Да, принеси нам что-нибудь к чаю.

– Вы же кофе пьете!

– Ну, к кофе!

– Что, торт?

– Хоть что-нибудь принеси!

– Не надо так нервничать. – Катя величаво уплыла.

– С ума тут с вами сойдешь, – пожаловался главный. – А ведь мы людей лечим.

Чтобы не расплакаться, Люба потянулась к стакану с водой. Не спеша сделала пару глотков и мысленно досчитала до десяти. Надо успокоиться.

– У вас сегодня прием сорвался. Мы ваших клиентов направили к другому врачу. Они, в общем-то, довольны, но… Спрашивают, когда вернется их обожаемая Любовь Александровна, – слегка польстил главный. – Я сказал, что вы на больничном.

– Вы так часто врете. – Она улыбнулась сквозь слезы.

– Приходится, должность такая. Забыл уже, как людей лечить. Черт знает что! – Он встал. – И где эта Катя?

– Я не хотела уходить, – призналась Люба. – Меня все устраивало в моей работе.

– Да? – он явно обрадовался. – Ну, так и вы нас устраивали! Я вчера погорячился. Признаюсь, когда увидел Василия Федоровича с заплывшим глазом, услышал, как вы кричите: «Я его убью!» – решил, что вы хулиганка. Возмутитель спокойствия. У нас солидная клиника, нам драки не нужны, не дай бог, клиенты узнают. Они шума не любят. Но потом я сообразил, что синяк-то вчерашний. Я же все-таки врач.

– Это приятно, – улыбнулась Люба, – что вы все еще врач.

– Вот и я говорю. «Зачем, – говорю, – вы меня обманываете, Василий Федорович?» Я ведь готов признать свои ошибки. – Он вопросительно посмотрел на Любу.

– Я – тоже.

– Вот и отлично! Знаете, как мы поступим? Вы недельку посидите на больничном, пока здесь все рассосется…

– У меня есть друг, который говорит: проблемы бывают двух видов. Одни разруливаются, другие рассасываются.

Главврач рассмеялся.

«Нормальный мужик, – с удивлением подумала Люба. – С чувством юмора».

– Разруливать тут нечего, каждый из вас по-своему прав, поэтому подождем, когда рассосется. Недели вам хватит?

– Вполне. За неделю я все обдумаю и… возможно, вернусь.

– Вот и отлично! Уверен, что вы останетесь с нами! А пока давайте пить кофе!

– Извините, я бы с радостью, – смутилась Люба. – Но меня ждут.

– Поклонник? – подмигнул он.

– Да. Друг.

– Что ж, если есть друг, который ждет, это замечательно. Я вас задерживать не смею. Женщина хорошеет, когда у нее на личном фронте все в порядке. – Он так и сказал: «на личном фронте». И явно был смущен.