Паулина Симонс - Красные листья

— Я не хочу оставлять тебя, — тихо проговорила Конни. — Я только хочу, чтобы ты сказал мне правду. Скажи, и я больше никогда не буду ни о чем таком тебя спрашивать и не буду ни в чем сомневаться.

Кристина ждала. Она ждала без всякого любопытства и предчувствия чего-то неожиданного. Она знала Альберта и знала, что у Альберта Мейплтопа правда никогда не была на первом месте. Она знала, что он вообще никогда не говорит правду. Она подозревала, что и Конни знает это тоже, но предпочитает не замечать, и в этом состоит ее категорический императив — не замечать лживость его натуры. Альберт всегда увиливал, всегда находил повод для оправдания самых, казалось бы, не поддающихся оправданию своих действий. Любое его слово, любая его туфта — все годилось для Конни. Любую лапшу, какую он вешал ей на уши, она снимала, кушала и просила еще. Кристина ждала, когда Альберт повернется к Констанции Тобиас и подтвердит ее категорический императив.

И Альберт Мейплтоп ее не разочаровал.

Все равно случившееся — этот публичный скандал, эта окончательная разборка — не оставляло в душе ничего, кроме разочарования. Единственный результат, которого они добились, — это то, что теперь никто друг с другом не будет разговаривать. Прежде они никогда не позволяли доводить выяснение отношений до такого состояния.

Кристина прошла наверх. Когда она появилась на пороге своей комнаты, было 11.15.

Снег за окном все еще валил. Кристина отчаянно пожалела, что нечего выпить. Значит, не судьба сегодня совершить свой поход через мост. А жаль. Френки Абсалом ждал. Тяжело вздохнув, она села за компьютер, думая, что будет писать статью для «Обозрения» об истории смертной казни, но ее потянуло в постель, а сердце не переставало тягостно сжиматься и болеть.

В 11.45 она вышла прогуляться с Аристотелем и вернулась в комнату за несколько минут до полуночи.

Стук в дверь ее испугал, екнуло сердце. «Что это со мной?» — тревожно подумала она.

Стук был легкий, не злой. Стучаться мог только кто-то из троих, а Кристине не хотелось говорить ни с кем из них. Она направилась к двери не сразу. Подождала с полминуты, чтобы распознать стук и успокоить сердце.

Стук повторился.

Наконец она открыла дверь.

— Послушай, Джим… — начала Кристина.

На пороге стояла Конни. Волосы у нее были в беспорядке, голубые глаза пытались улыбаться, но Кристина видела, что Конни это делает через силу.

Кристина открыла дверь шире и сказала:

— Входи.

Конни покачала головой:

— Нет, я только на секунду. Меня ждет Альберт. К тому же надо собрать вещи. Мы решили передать тебе вот это. — Она вытащила из-за спины руку и протянула Кристине бутылку «Южного комфорта», которую ей подарили на день рождения. — Нам показалось, что она тебе понадобится. Я вызвалась принести ее тебе, потому что хочу сказать кое-что.

Кристина почувствовала облегчение, тепло разлилось по венам. Она взяла бутылку и швырнула на постель.

— Большое спасибо.

— Послушай… Я сожалею, что так все получилось, я извиняюсь, — проговорила Конни, не глядя на Кристину.

— Входи, — повторила Кристина. Аристотель махал хвостом. Конни не шевельнулась. — Тебе не нужно ни о чем сожалеть и извиняться.

— Ну да, но Альберт сказал, чтобы я извинилась, и я считаю, что он прав.

— Ты совершенно ни в чем не виновата и не надо извиняться, — твердо проговорила Кристина.

— Нет, есть в чем. Есть. Я сегодня совсем потеряла голову. И главное, ведь ничего такого особенно плохого не произошло. Сама не знаю, что это такое на меня нашло. Что меня так взволновало.

— Да нет же, знаешь, — сказала Кристина. — Ты знаешь, что тебя так взволновало. Ну почему ты предпочитаешь делать вид, что ничего плохого не происходит?

Кристина увидела в глазах Конни страх.

— Я вовсе не притворяюсь.

— Притворяешься, — сказала Кристина. — Но почему?

— Нет, не притворяюсь! — воскликнула Конни и затем тише добавила: — И в чем же, по-твоему, я притворяюсь?

Кристина, которую всю трясло, наклонилась к Конни и прошептала:

— Притворяешься, принимая ложь за правду, Конни.

Конни отшатнулась, буквально отлетела от двери чуть ли не на полметра, как будто Кристина отвесила ей пощечину. Потребовалось несколько секунд, чтобы она смогла собраться с силами и яростно зашипеть:

— Ты врешь все. Я знаю, что ты врешь. Я ни в чем его не подозреваю. Ни в чем. Это вполне нормальные сомнения, естественные при любых отношениях. Я ему доверяю. Должна доверять. Иначе как я могу быть с ним? Если я не буду доверять и одновременно наши отношения будут продолжаться, то где же тогда мое достоинство и самоуважение? Поэтому я должна ему доверять. Понимаешь? Кристина покачал головой и грустно сказала:

— Да, понимаю.

И тут произошло неожиданное. Конни ударила Кристину по щеке, на которой заалело яркое пятно, а затем, прежде чем Кристина успела хоть как-то отреагировать, ударила снова, по другой щеке.

Теперь пришла очередь Кристины отшатнуться.

— Черт возьми, ты что, с ума сошла?

— Ты заслуживаешь куда большего, — сказала Конни, — за то, что пытаешься нас разлучить. А я еще думала, мы подруги.

— Мы и есть подруги, — произнесла Кристина, потирая щеку.

— Какая же ты подруга! Если бы ты была моей подругой, то знала бы, как сильно я люблю Альберта.

— Я знаю, как сильно ты любишь Альберта, — сказала Кристина. — Но я также знаю другое, чего не знаешь ты.

— Ничего ты не знаешь. Ничего. Ты просто жестокая. У тебя есть все. Но тебе этого мало. А мне единственное, что нужно, так это Альберт. Разве ты не видишь, какой он слабый?

Кристина засмеялась:

— Слабый? Альберт? Конни, да он крепче любого из нас.

— Он слабый. Он даже не знает своей собственной души.

— Он это знает лучше, чем кто-либо. Лучше, чем тебя, лучше, чем меня. Альберт правдив только с собой. Да и то не всегда. Ты в этом еще убедишься.

Конни снова рванулась вперед и схватила Кристину за волосы. Она дернула их со всей силы. Но на этот раз Кристина, была готова. Она зажала правой рукой голову Конни и легонько, но твердо встряхнула ее.

— Послушай, ты, — произнесла Кристина задыхаясь. — Послушай, брось эти глупости. Остановись ты, спятила совсем! — Конни не отпускала волосы, и, чтобы ее остановить, Кристина впилась ногтями в лицо Конни где-то под глазом и снова встряхнула, заставив ее взвизгнуть. На щеке у Конни появились две глубокие красные царапины.

Конни ее отпустила. Но Кристина придержала.

— Послушай-ка, я хочу тебе кое-что сказать, — произнесла она, прислонившись к Конни. — Я знаю, ты с ума сходишь, ревнуя ко мне Альберта, но мой тебе совет: прибереги свою ревность и еще для кое-кого. Улавливаешь?