Татьяна Устинова - Всегда говори «Всегда» – 4

– Здесь? – сверкнула на него сердитым взглядом Надя.

– Что – здесь?

– Я здесь должна это подписывать, у ворот? Проходите!

Олег заглянул во двор.

– А… у Димыча нет шланга в руках?

Надя фыркнула и пошла в дом, прямой спиной и раздраженной походкой демонстрируя свое возмущение.

В этот раз она была босиком, в джинсах, какой-то микроскопической маечке, почти не прикрывающей тело, и с распущенной огненной гривой волос.

Олег завороженно пошел за этой гривой, за босыми пятками, за прямой возмущенной спиной…

Если бы Грозовский не был его другом, он мог бы признаться себе, что Надежда Петровна волнует его гораздо больше, чем хотелось бы. Вернее – чем можно позволить себе, имея в анамнезе сломанный позвоночник, опасную профессию и предательницу-жену…

– Здрасте! – остановил его шествие детский окрик.

Олег замер и обернулся. Дим Димыч на зеленой лужайке между роскошными клумбами гонял радиоуправляемый джип. Джип все время врезался в высокий бордюр, отделяющий лужайку от дорожек, и переворачивался. Димка поднимал его и с упорством опять направлял на препятствие. Такого безобразия Олег вынести не мог. Он подошел к Димке, забрал у него пульт, направил джип на бордюр и, когда тот уперся в него на небольшой скорости, Олег подошел и «подсадил» машину, помогая преодолеть препятствие.

– Так нечестно! – закричал Димка. – Машине нельзя помогать!

– Кто тебе сказал? – усмехнулся Олег.

– Нельзя! А если бы она была настоящая?! – Дим Димыч даже ногой топнул, подтверждая справедливость своих слов.

– И настоящей надо помогать. – Олег погнал джип по дорожке. – Знаешь, какой случай был на ралли «Париж – Дакар»? Один гонщик сбился с пути, и у него сломалась машина. Он стал ждать помощи – там специальные техники приезжают. Но время шло, никто не приезжал… – Он сбился и замолчал, потому что заметил Надю. Она смотрела на них из окна и… улыбалась. Впрочем, улыбка исчезла сразу, как только она заметила, что Олег на нее смотрит. Она опять стала вздорной «директоршей» – отвернулась, села за стол и порывисто, одну за другой, стала подписывать ведомости.

– Ну?! А дальше-то что? – Димка требовательно потряс его за руку, а джип, оказывается, давно уперся в ворота.

– А дальше… – Олег развернул машину и отдал Дим Димычу пульт. – Только через день его нашли гонщики из другой команды, предложили взять с собой. Человек же без еды, без питья, в пустыне. А он не поехал, не бросил машину. Дождался техников.

– Я знаю почему, – гордо заявил Димка. Сбавив скорость, он мягко подвел джип к бордюру и бережно «подсадил» его.

– Почему?

– Потому что машина была его другом. А друзей бросать нельзя!

– Нельзя, – подтвердил Олег. И вспомнил Ленку, подкрашивающую ресницы перед тем, как уйти к его другу, у которого открылись немыслимые перспективы в Канаде. Он слышал, что перспективы не оправдались и Ленка ушла к кому-то еще… наверное, так же воинственно подкрасив ресницы и объявив: «Я устала тебя жалеть»…

– Возьмите! – Надя протянула ему толстую пачку ведомостей.

Она словно отгородилась от него, надев поверх топа пиджак, обувшись в туфли на каблуке и заколов волосы.

Ну и правильно. Потому что у него в анамнезе – недоверие к женщинам.

У машины есть тормоз, руль и газ. А с женщинами никогда нельзя владеть ситуацией.

Олег взял бумаги.

…И все равно она волновала его больше, чем он мог себе позволить.

Он вдруг первый раз пожалел, что его лицо обезображено шрамом…

– Иди мой руки, обедать будем, – Надя сказала это, глядя ему в глаза, поэтому Олег не сразу сообразил, что слова предназначаются Димке. Зато Димыч сориентировался сразу.

– Дядя Олег, пойдемте с нами! Мама знаете как вкусно готовит!

– Я не сомневаюсь, Дима. Спасибо, но…

– Мама! Скажи дяде Олегу! – Оказалось, Димка тоже умеет командовать не хуже Надежды Петровны. А может быть, даже не хуже Грозовского, у которого нередко случались приступы начальственной тирании.

Надя растерянно посмотрела на Димку, потом строго – на Олега, и не успел он придумать предлог, чтобы отказаться, – подтолкнула его к крыльцу.

– Слышали, дядя Олег? Идите мыть руки!

И не было – ни тормоза, ни руля, чтобы овладеть ситуацией. Только полный вперед по приказу Надежды Петровны…

Такого борща он отродясь не ел!

И таких нежных пампушек с хрустящей корочкой.

Мама не любила готовить и варила в основном каши, а Ленка… Ленка была асом кулинарии, но ее блюда отличались сложностью приготовления, заморскими ингредиентами и труднопроизносимыми названиями. Простого борща в доме не водилось. Не говоря уже о пампушках. Ленка считала это плебейской едой. Она пичкала его карпаччо из лосося, рыбным буайбесом с фенхелем, артишоками а-ля провансаль и еще чем-то, что он категорически не мог выговорить…

– А вы здорово готовите! – Кажется, он первый раз в жизни сказал эти слова искренне.

Надя поняла его по-своему – взяла его пустую тарелку и снова налила в нее борщ.

– Ого! – восхитился Дим Димыч. – Третья уже! Мама, тогда и мне!

Она и ему плеснула полполовника.

– Олег, что там с кандидатом на ваше место?

– Ищу. Пока время еще есть. Если приводить, то очень надежного человека. – Олег понимал, что этот разговор начат лишь для того, чтобы держать дистанцию – он ее сотрудник, не более, а борщ только Димкин каприз, – но именно поэтому он и поддержал его со всей серьезностью.

– Да уж… – Надя с интересом смотрела, как он быстро орудует ложкой. – Только не приукрашивайте и не скрывайте от него ничего! Я не хочу, чтобы ваш кандидат сбежал от нас через две недели.

Олег отложил ложку. Вытер салфеткой рот. И сказал со всей убедительностью, на какую только был способен:

– Я не сбегаю. Скорее – наоборот, возвращаюсь к себе… К своим дорогам. К своим машинам.

Надежда Петровна вдруг смутилась – даже покраснела. И, словно убирая одну из границ, выдернула заколку из волос, которые огненным водопадом опять рассыпались по ее плечам.

И не было ни тормоза, ни заднего хода, чтобы заставить себя не смотреть на нее с непозволительным восхищением.

Уж она постаралась, чтобы не чувствовать себя провинциальной простушкой.

Вернее – не вспоминать рядом с лощеным Погодиным чувство, с которым она в вязаной кофте устраивалась на работу к плейбою Грозовскому.

Красный дизайнерский костюм, туфли на запредельной шпильке и макияж – не вечерний, конечно, но ярче, чем обычный, дневной. С прической она мудрить не стала – гладко зачесала волосы назад и соорудила простую, но изысканную «улитку».

Когда Погодин увидел ее выходящей из лифта – не смог скрыть изумления. Не боясь быть неправильно понятым, он обвел ее взглядом с головы до ног и… остановил его на бордовых лодочках.