Ольга Арнольд - Агнесса среди волков

Разочарованная, я вернулась домой одна — мальчишки куда-то убежали. Конечно, Галя постарается забыть об этом взрыве, тем более что я еще раз попытаюсь ее успокоить, подтвержу, что речь шла о розыгрыше, что в коробке была всего лишь хлопушка и что невинная шалость ее сыновей избавила меня от неприятного опыта. У Гали и так полно забот, а милиции она боится больше всего на свете.

Милиция… А могу ли я вообще обращаться в милицию? Что я им скажу: что меня преследовали неизвестные личности, шли за мной по пятам, что по телефону мне угрожали, а вчера вечером к ручке моей квартиры подвесили бомбу в нарядной упаковке, и она взорвалась… Если бы они мне даже и поверили — а все это слишком похоже на бред, мне самой трудно было бы в это поверить, если бы это случилось с кем-нибудь другим, — то где свидетели, где доказательства? Адская машинка — что это: настоящая бомба или всего лишь дефектный образец китайской пиротехники? В любом случае для милиции гораздо проще будет свести все к фантазиям неуравновешенной особы, чем иметь на руках нераскрытый террористический акт, связываться с ФСК…

Что такое наша милиция, я знаю очень хорошо. Около года назад в нашем универсаме у меня из сумочки украли кошелек, в котором почти не было денег, зато был паспорт. Ну и намучилась же я, пока его восстанавливала! Началось с того, что никто у меня не желал принимать заявление о краже кошелька и документов: дежурный заявил, что это не его дело, об этом надо говорить с моим участковым, и «приходите в пятницу». В пятницу я действительно застала моего участкового, но он сообщил, что принимать меры по этому поводу должен не он, а тот участковый, в ведении которого находится универсам, а он сейчас на опорном пункте. Я ринулась на опорный пункт, но уже на выходе молоденький дежурный крикнул мне вслед:

— Вы ищете Васильева? Вот он!

Я вцепилась в сержанта Васильева, но даже моя хватка не помогла: он послал меня к участковому по месту жительства. Тогда я направилась к начальству; его не было, и я устроилась ждать на лестнице, закурив от злости. Тут же ко мне подошли двое парней с интеллигентными лицами, разительно отличавшимися от физиономий тех, с кем я до этого имела дело, и поинтересовались, что делает такая симпатичная девушка в таком неподходящем для нее месте. У меня рефлекс: как бы я ни была расстроена, как только на меня обращают внимание мужчины, я не могу удержаться от кокетства. Со смехом я объяснила, в какую идиотскую ситуацию попала. Мне повезло: ребята оказались оперативниками, это были начальник угрозыска и один из его подчиненных. Мне даже повезло гораздо больше, чем я решила в момент знакомства: у оперов был праздник — День угрозыска, они все были в прекрасном настроении, и поэтому им захотелось сделать доброе дело. Начальник, черноволосый красавец с серебристыми висками, необыкновенно похожий на героя полицейского боевика, быстро сварганил нужную мне справку, популярно объяснив при этом, что я неправильно себя вела: по факту кражи надо заводить уголовное дело, значит, еще один висяк, мне же нужно было заявлять о потере — раз посеяла, значит, сама раззява, к милиции никаких претензий. Я получила свою справку, ребята отправились праздновать, и на прощание начальник дал мне свой телефон и предложил в случае чего звонить ему. Может быть, сегодня именно такой случай?

Я нашла нужный номер, он не отвечал; тогда, сообразив, что сегодня суббота, я позвонила дежурному и спросила, как мне связаться с капитаном Филоновым. Мне сообщили, что Филонов здесь больше не работает — ушел на повышение. Значит, не судьба. Мне надо разбираться во всем самой.

Эти цветы… Голландские хризантемы. Осень, всюду полно цветов — к привычным нам розам, гвоздикам и оранжерейным растениям из Нидерландов добавились астры, пионы и гладиолусы, которые продают бабки на каждом углу. Огромный выбор — почему же именно хризантемы? Как-то раз в офисе у Юрия я долго рассуждала на тему, почему я их люблю: во-первых, они стоят в вазе месяц, во-вторых, у них необыкновенно нежная форма венчика, в-третьих, этим летом, вернувшись из отпуска, я обнаружила, что какой-то крохотный паучок оплел лепестки стоявших на столе хризантем тончайшей серебристой паутинкой — изумительное зрелище… Вообще-то многие знают, что это мои любимые цветы.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Это был Юрий, сдавленным голосом он произнес прямо в трубку:

— Звоню тебе, пока Алла в ванной. У нас все хорошо, мы сейчас уезжаем за город. Ты молодец, Пышка, целую. — И повесил трубку.

Это означало: ты сделала свое дело, теперь ты не нужна и не суйся, пожалуйста. Уже не в первый раз после примирения Алла переадресовывала свой справедливый гнев по отношению к Юрию мне, что вовсе несправедливо, но так уж мы устроены. По крайней мере ближайшие полгода я буду в доме брата нежеланной гостьей. Что ж, такова судьба сестер: в какой-то момент отступать на задний план.

Собственно говоря, если меня не убили вчера, то почему сегодня я должна сидеть дома? Сегодня суббота, у убийц тоже должен быть выходной, сделаю-ка я то, что давно собиралась сделать, — съезжу к моей лучшей подруге Кате.

У таких женщин, как я, по определению, не может быть много подруг. Женщины меня, как правило, не любят. Женщины, с которыми я обычно общаюсь, — это в основном жены моих и Юриных друзей. Катя — единственное исключение, и то, что она жена Жени, только подтверждает правило: они познакомились в нашей компании. Кстати, Женя не первый ее муж.

Катерина — моя ровесница, мы с ней познакомились еще в девятом классе и с тех пор привыкли полагаться друг на друга, как на саму себя. К тому же мы по контрасту очень хорошо смотримся вместе: она высокая, рыжая, белокожая (только весной ее слегка вздернутый носик осыпан еле различимыми веснушками), зеленоглазая, как и полагается рыжей. Она некрасива в классическом смысле слова, но выглядит очень пикантно. До ее второго замужества она была моей постоянной компаньонкой и спутницей; впрочем, у нее не столь авантюрный характер, как у меня, так что она всегда охлаждала мои не всегда благоразумные порывы. Вообще хладнокровие ей присуще от природы, и с поразительной стойкостью она принимала все неприятности и неудачи, выпадавшие на ее долю, в отличие от меня, я только к тридцати годам научилась кое-как обуздывать свои эмоции.

До Ясенева, где живут они с Женей, от моего Юго-Запада совсем близко — всего лишь полчаса езды на двух автобусах. Я ехала по столь знакомому мне маршруту и ломала себе голову, почему я не поделилась с ней своими неприятностями раньше? Катерина такая разумная, она непременно что-то придумает, хотя бы заставит меня посмотреть на события с другой стороны, глазами трезвого и здравомыслящего человека.