Алексис Винг - Безмолвное море

Эти страшные мысли постепенно успокаивали меня. Я гладила мать по плечу и разговаривала с ней о том, что со мной произошло за всё это время. Она не могла мне ответить, не могла отреагировать на мои слова, но мне хотелось верить, что я делаю для неё хоть что-то полезное. Я сидела целыми днями рядом с ней, давала указания слугам, а сама разговаривала с матерью, рассказывая ей о своей жизни. Я ничего не утаивала, мне хотелось делиться с ней всем. Иногда она открывала глаза, но даже в те мгновения казалось, что она уже далеко. Мне хотелось удержать её ещё немного здесь, на земле, побыть с ней рядом, успеть поведать ей обо всём, что творилось у меня на сердце, восполнить всё то, что мы с ней упустили. Я не ждала ничьей помощи, заплатила слугам, несмотря на то, что они остались здесь по своей воле. Я старалась хоть немного привести в порядок наш дом, вдохнуть в него хоть какую-то жизнь, раз не могла вдохнуть жизнь в свою мать. Но несмотря на кучу дел, я всё равно не покидала свой пост и сидела возле её кровати. Мне приходили письма, но я их не читала, весь мой мир сейчас вертелся вокруг этого дома и спальни моей матери. Это всё, что сейчас было важно для меня. Я даже забыла об отце, о том, что его нет и он не давал о себе знать. На пятый день своего заключения моя мать вдруг очнулась. Я как раз вышла в это время в сад, чтобы проверить работу садовника, который работал у наших соседей, и которому я заплатила за то, чтобы он периодически заглядывал и в наш сад. Ванесса громко крикнула из окна на верхнем этаже:

– Госпожа, она проснулась. – Услышав это, я стремглав помчалась в дом, наступая башмаками на платье, рискуя упасть по дороге. Но я не упала, слова кухарки настолько поразили меня, что я, на самом деле, до конца не верила в то, что она сказала. Но затем убедилась во всём своими собственными глазами. Моя мать лежала на кровати, пытаясь сесть, несмотря на все протесты врачей. Окружившие её слуги улыбались сквозь слёзы радости и благодарили Господа за его щедрость и милость. Это было настоящее чудо. Моя мать действительно пришла в себя. Даже сейчас, смотря на неё, я не могла в это поверить. Может, мне чудится всё?

– Адриана? Дочка, это ты? – Она говорила очень слабым голосом, но её ясный ум был для меня важнее всего. Я кинулась в её объятия и тоже расплакалась, следуя примеру всех вокруг. Нас поспешили оставить, не дожидаясь того, что я сама их выставлю за дверь.

– Да, мама, это я. Я с тобой. – Я плакала у неё на плече и благодарила Бога за то, что он сделал для меня такой подарок. Мне вдруг начало казаться, что мои молитвы всё-таки были услышаны.

– А где твой отец? – Вдруг задала мне мать неожиданный вопрос. Мне ужасно не хотелось отвечать на него. Я бы желала, чтобы она вообще забыла о существовании этого человека, но этого не произошло.

– Он был вынужден уехать на время. Срочные дела государства. – Солгала я, даже не моргнув, ведь что ни сделаешь ради близкого человека.

– Тем лучше, мы побудем вместе. – Почти улыбнулась она. Мне стало так тепло от этих слов, что я почувствовала радужное щекотливое жжение во рту. Складывалось впечатление, будто я только что выпила вина, и оно изрядно опьянило меня.

– Да, да! – Я чуть было не запрыгала на месте, но боялась, что мои резкие движения вызовут у матери головную боль. – Ты не вставай, лежи. Что тебе принести? Давай Ванесса приготовит тебе что-нибудь?

– Я бы не отказалась от бульона. – Как только она это сказала, я поцеловала радостно её в лоб и поспешила на кухню. Слуги переговаривались между собой и до сих пор не могли поверить в случившееся. Я с угрозой посмотрела на них, хотя эта угроза была не из злого десятка и заметила:

– А что это тут у нас за перерыв? Давайте все примутся за свои дела, чтобы, когда хозяйка полностью выздоровела, её не разочаровал внешний вид особняка. – Все согласно кивнули и вышли из комнаты. Лишь два врача перешептывались между собой и настороженно взглянули на меня, когда я к ним подошла.

– А вы почему стоите? Вы сейчас, как никто другой, нужны больной.

– Мадемуазель, мы хотели бы обсудить с вами внезапное выздоровление герцогини. – Старый друг нашей семьи был так напуган, что не сразу нашёлся, что сказать, поэтому его выручил королевский врач:

– Мы бы хотели вас предупредить, что это выздоровление может продолжаться совсем недолго. Чаще всего пациенты с такой болезнью чувствуют себя лучше перед тем, как им становится совсем плохо. – И этот человек потерял дар речи.

Я посмотрела внимательно на тарелки, стоявшие поблизости и, если бы не та эйфория, которую я испытала после выздоровления матери, то я бы запустила посуду в этих мужчин. То, что они говорили, было немыслимо, непостижимо.

– Да как вы смеете такое говорить?! Моей матери лучше. Она выздоровеет и с вашей помощью этот процесс ускорится. – Мои собеседники попятились назад и решили со мной не спорить.

Тяжёлый осадок после беседы с лекарями оставался со мной до конца дня. Несмотря на то, что я злилась на них и верила в лучшее, крохотный огонёк сомнения прокрался в мою душу. Для того, чтобы отвлечь себя от подобных мыслей, я целый день провела в заботах о доме. Когда я разбирала почту, то наткнулась на письмо от отца. Должно быть, он написал его, как только узнал о том, что я приехала в город. В письме говорилось, что мой отец задолжал крупную сумму владельцу игорного клуба и он просил меня приехать с нужной суммой и забрать его оттуда. Прочитав это, я выронила письмо из рук, словно оно было горячим, как раскалённый металл. Неужели моего отца держат в заложниках? Неужели он опустился до такого? В порыве гнева и стыда я ударила об стол кулаком, после чего костяшки моих пальцев перекрасились в бардовый цвет. Но плакать и жалеть себя было некогда. Я поднялась к матери и решила, что ничего не стану ей говорить. Сегодня я побуду с ней, а завтра утром отправлюсь на поиски отца.

На удивление и к моей радости, матери стало так хорошо, что лицо её просияло, черты его разгладились, как будто она всё это время отдыхала где-то на свежем воздухе. Я сама накормила её горячим бульоном, и, хотя она съела не так много, я чувствовала себя такой счастливой, что почти забыла о прегрешениях отца. День близился к концу, солнце зашло за небосвод, в окна шумно стучал ветер, но нам было жарко: огонь в камине разносил тепло по всей комнате. Я сидела на кресле рядом с кроватью матери, готовая услужить ей в любую минуту. На некоторое время я задремала, устав после трудного дня и всех потрясений. Но вдруг меня разбудил голос матери. На этот раз она выглядела какой-то встревоженный, на лбу у неё выступил пот, и я всерьёз забеспокоилась:

– Может, вызвать лекаря? Мама, тебе плохо? – У меня лихорадочно дрожали колени, когда я поднялась с кресла. Страшные предсказания королевского доктора сейчас эхом разносились в моей голове. Но герцогиня протянула ко мне руку и вяло улыбнулась: