Небесное служение. Дева - Эмилия Витковская

– Сильнее. – Грейс отводит мою руку дальше и замахивается еще сильнее.

Мэри вскрикивает, когда на ее бледной коже появляются красные полосы. Это совсем не то, чему нас учили другие Сестры.

– Это то, что я хочу услышать. – Грейс отпускает меня и отступает. – Ударь ее снова.

Мэри напряжена, ее спина дрожит. Я бью ее, но далеко не так сильно, как Грейс. В комнате сейчас тихо, все смотрят на меня.

– Я все вижу. – Грейс отступает к стене и берет короткий хлыст. – Либо ты сделаешь это правильно, либо я покажу тебе, как.

Кровь приливает к моей голове, и звук в ушах плывет, когда я представляю себе повреждения, которые может нанести хлыст.

– Ударить ее. – Она смотрит на меня своими светлыми водянистыми глазами.

Я отступаю и вкладываю в удар немного больше силы. Мэри дергается, но не издает ни звука.

Грейс цокает языком:

– Боюсь, так не пойдет. Отойди, и я…

– Я могу сделать это.

Ее светлые брови хмурятся:

– Покажи!

Мэри смотрит на меня через плечо. Я говорю ей «извини», но она не отвечает.

Желчь поднимается по горлу, но я проглатываю ее и поднимаю плеть вверх. Яростным взмахом я приземляю кожу с громким шлепком.

Мэри кричит.

Грейс улыбается:

– Еще раз…

– Но я…

– Ты хочешь, чтобы я сделала это? – Она угрожает кнутом.

– Нет. – Я борюсь со слезами, которые пытаются пролиться, и смотрю на сырую красную кожу на ягодицах Мэри. «Ты спасаешь ее, – говорю я себе. Флоггер лучше плети. Это должно быть лучше».

Я снова замахиваюсь. Крик Мэри прорезает мой мозг и вытягивает кровь из моей души.

– Намного лучше. – Грейс бросает хлыст к стене. – Правильная техника важна, дамы. – С этими словами она выходит из комнаты и запирает за собой дверь.

Я падаю на колени рядом с Мэри:

– У тебя все нормально?

Ее слезы мягко капают на коврик.

– Я в порядке. Это для Пророка, так что оно того стоит.

Меня не утешают ее слова. Становится только хуже, когда я смотрю вверх и вижу на себе несколько пар глаз, в которых мерцает недоверие, как темные угли.

После тренировки, голодные и измученные, мы возвращаемся в общежитие. Сестра напоминает нам, что мы должны вести себя наилучшим образом в течение еженедельной ночи с Пророком, а затем велит нам принять душ и помолиться.

Я захожу в свою комнату и подавляю крик, угадав чей-то силуэт на своей кровати. Включив свет, я обнаруживаю спящего Адама.

– Закрой дверь. – Его голос хрипит со сна.

– Как давно ты здесь? – Я закрываю дверь и подхожу, сажусь рядом с ним, а не на полу. – Где ты был прошлой ночью? А накануне вечером?

– Так много вопросов. – Он хватает меня за руку и тянет к себе, мое тело прижимается к нему, когда он обнимает меня. Мое лицо лежит на его груди, тепло течет от него ко мне. Я слишком устала, чтобы возражать, и вдыхаю его запах – что-то вроде табака с добавлением мыла.

– Я был занят, ягненок. Мой отец быстро набирает верующих на Подворье. Он принимает решения, основываясь на своих видениях. Я делаю всю чертову работу, чтобы его пророчество сбылось.

Его рука скользит по моему боку и ложится на бедро.

– Скучала по мне?

– Нет.

– Лжешь. – Он сжимает мою задницу.

– Что тренировали сегодня?

Я закрываю глаза и стараюсь не вспоминать рубцы на спине Мэри.

– Порка.

– Одно из любимых. – Его рука скользит взад и вперед по моей заднице, затем его пальцы начинают складывать ткань, постепенно подтягивая мое платье. – Тебе понравилось?

– Нет.

– Тебе понравится, когда я доберусь до тебя. – Его голая рука касается моей кожи, его пальцы скользят по моему телу.

– Когда это случится?

– Ты уже хочешь моей боли. Я знал, что сделал правильный выбор, когда взял тебя.

– Я просто задала вопрос.

– Ты задаешь слишком много вопросов. Даже Джез сказала мне об этом.

Я застываю:

– Она рассказывала тебе об этом?

Он смеется, этот звук низкий и темный и тянет меня вниз, как приманку на дно холодного озера.

– Нет ни одного твоего движения, о котором я не знаю.

По моей коже пробегают мурашки, но я не могу сказать, от его слов или от прикосновений.

– Что ты думаешь о нашей маленькой часовне?

– Я ненавижу это.

Честность – это глупо, и я попаду в неприятности. Но немного правды здесь и там не повредит. По крайней мере, так я себе говорю.

– Я думал, тебе понравится.

– Я окажусь там?

– Нет.– Его ответ быстрый, его хватка на моей заднице почти болезненная. – Не беспокойся об этом.

– Почему некоторые из Дев попадают туда? Что их отличает?

– Ты не можешь задавать такие вопросы, ягненок. Это тебя дисциплинирует.

– Ты хочешь меня дисциплинировать?

Я танцую по тонкому льду, чувствуя под собой ледяную воду.

– Да. – Он тянет меня на себя и задирает платье до пояса. – Оседлай меня.

Я расслабляюсь расставляю ноги вокруг его узких бедер. Когда моя голая киска касается твердого члена через его штаны, я впиваюсь ногтями в его пресс.

– Я не хочу просто тебя наказать. – Он сжимает мои бедра и трёт меня о себя взад и вперед. – Я хочу выебать тебя, – говорит он. – Я хочу лишить тебя девственности и носить ее как гребаную награду.

Мои бедра двигаются вместе с ним, прижимаясь к его члену, румянец заливает мои щеки, когда я понимаю, что моя влажность оставляяет следы на его штанах.

– Сними. – Он дергает меня за платье.

Я натягиваю его на голову. Его руки касаются моей груди, прежде чем платье падает на пол. Он наклоняется и берет один сосок в рот, а я продолжаю раскачиваться на нем, хотя и знаю, как все это неправильно. Я не могу остановиться. Я хочу этого освобождения, этого экстаза, который может дать мне только Адам.

Он откидывается и хлопает меня по груди. Я удивлена, но когда он делает это снова, мои пальцы на ногах сводит судорогой.

– Моему ягненку нравится боль. – Он крутит мои соски, пробуждая во мне желание.

Я задыхаюсь, и он сжимает мои бедра, тянет меня вверх по своему телу, пока я не оказываюсь на его лице. Когда он лижет меня, я хватаюсь за изголовье кровати, безудержная потребность выливается из меня в стоне.

Он хлопает меня по заднице и