Владимир Романовский - Вас любит Президент

– Я…

– Ты когда-нибудь серьезно болел?

– Нет.

– А в детстве?

– Э … Да. Пару раз.

– Ясно, – сказал Лерой, прикидывая. – Ну, хорошо. Хочешь я тебя отсюда выведу?

– Э … Зачем?

– Да или нет?

– Нет.

– Ты знаешь, я могу.

– Возможно. Ты хорошо импровизируешь. Я видел. Но мой ответ – нет.

– Ладно. Спасибо, что не выдал меня.

– Не стоит благодарности, – сказал Жан-Пьер. – А, да, и вот что, Лерой – поздравляю … Тот номер, который ты исполнил тогда … с девушкой…

– С какой девушкой?

– Которая жива благодаря твоим доблестным усилиям в подвале и еще кое-где. Которую ты вернул любящему отцу. Не один я рыцарь, стало быть. Я, когда узнал, обалдел. Я тебя очень уважаю, Лерой, хоть ты и сволочь. Поэтому и не скажу им, кто ты на самом деле.

– Нет, – сказал Лерой. – Ты, Жан-Пьер, не скажешь им, кто я, поскольку я могу обидеться и сказать им, кто ты. Кстати – почему именно Жан-Пьер? Как это Джордж стал Жаном-Пером?

– Это первое имя, которое пришло мне тогда в голову. Что на самом деле удивительно – так это твоя бесконечная наглость. Живешь под собственным именем и все тебе до лампочки. Нахал ты тот еще, Лерой.

За дверью, Гвен смотрела, как лицо Равальяка лиловеет все гуще. Он отводил глаза. Охранник выглядел равнодушным. Это была не его проблема.

– Не волнуйтесь, – сказала Гвен капитану, не очень уверенно. – Он всегда такой. Он ничего особенного не имеет в виду.

Капитан сделал вид, что игнорирует ее.

Глава тринадцатая. Рю Луи Бланк

Тем временем начался и закончился дождь, увлажнив и слегка улучшив внешний вид данного пригорода. Равальяк отвез Лероя и Гвен к станции метро.

– Вы на самом деле вовсе не из нью-йоркской полиции, а, мсье? – спросил он со смесью угрюмого уважения и враждебности.

– Бляху вы видели, – небрежно ответил Лерой.

– Да перестаньте вы. Вы больше француз чем я, если, конечно, бретонцев, ваших соотечественников, можно назвать французами. Не говорите, я сам догадаюсь. Общие Сведения [Renseignement Generaux, сокращенно RG – действительно, как говорит впоследствии Лерой, более или менее французский эквивалент ФБР], конечно же. И это у вас называется конспирация? Притворяться американцем? Черт знает что.

– Я действительно когда-то работал на Общие Сведения, – небрежно ответил Лерой. – А сейчас я работаю в нью-йоркском полицейском департаменте. Зарплата примерно та же. А вот с медицинской страховкой и выходными могло быть и лучше, конечно.

– Ой, правда? – насмешливо спросил Равальяк. – А почему вы ушли из Сведений?

– Переспал с любовницей президента. Меня понизили в должности, – сказал Лерой, выходя из машины и галантно придерживая дверь и подавая руку Гвен.

– До свидания, мадмуазель, – ядовито произнес Равальяк.

– Ага, да, – откликнулась она.

В метро Гвен спросила,

– Объяснения будут?

– Нет.

– Нет?

Они сидели друг напротив друга, близко. Отведя глаза на какой-то момент, Лерой сунул руку в карман. Письмо? Фотография? Сертификат? Нет, сувенирный брелок с Эйфелевой Башней.

– На сегодня с меня хватит объяснений, – сказал он. – Мне нужно держать себя в руках. Мы на враждебной территории.

– Что это такое – Общие Сведения?

– Французский эквивалент ФБР, более или менее.

– Вы на них работали?

– Если работал, как вы думаете, отвечу я или нет?

Теперь была ее очередь отводить взгляд. Она помолчала.

– Вы когда-нибудь улыбаетесь? – спросила она.

– Бывает, – ответил он. – В основном в темноте.

– В темноте?

– Не люблю улыбаться на публике.

– И по-французски говорите, как француз.

– Столько курсов кругом, – сообщил он ей заговорщическим тоном. – Если действительно нужно, то любой язык можно выучить, и не по верхам. Есть диски, есть справочники. Легко.

– Зачем вы взяли меня с собой?

– Не люблю путешествовать один.

– Я серьезно.

– Вы ведь оплатили поездку, помните?

– А.

– Именно. Ну и помимо этого, мне нравится быть с вами.

– Бокалом вина угостите?

– Нет.

– Почему?

– В этой стране я больше не пью. Я, когда выпью, теряю контроль. – Он помолчал. – Вообще-то, я еще подумаю. Может и выпьем. – Внезапно он вперился в нее глазами и сказал очень отчетливо, – Если меня здесь арестуют, из тюрьмы я уже не выйду. Никогда. Помните об этом, когда захотите кого-нибудь здесь оскорбить. На мою защиту вы можете рассчитывать всегда, но из тюрьмы я вас защитить не смогу.

– Послушайте, – сказала она.

– Помолчите. Мне нужно очень хорошо подумать. Поговорим в отеле.

Некоторое время она на него дулась обиженно, уже поняв, впрочем, что если и есть в мире человек, чьим приказам она охотно могла бы подчиняться, это, наверное, Лерой … Наверное … Почему? Она подозревала, что знает, почему. Были причины. Не очень для нее лестные.

В вестибюле отеля Лерой направился к туалетам. Клерк пристал к Гвен, говоря, что имела место проблема с компьютером и прося виновато, чтобы она снова дала ему кредитку – нужно подтвердить транзакцию. Она открыла сумочку не думая. Вынула бумажник. Затем вспомнила что-то.

– Какую карточку я вам раньше давала?

– Мастер Кард, мадам.

– О. Кажется, я ее куда-то далеко засунула … Виза сойдет?

– Никаких проблем.

Она дала ему кредитку. Она пользовалась кредитками двадцать лет подряд. Никогда раньше не было никаких проблем. Автоматический разговор, автоматический жест.

Лерой вышел из туалета раздраженный. И сразу оценил ситуацию.

– Забудьте, – сказал он ей по-английски. – Соберемся и уйдем. С этими идиотами бесполезно спорить. Я достаточно насмотрелся на здешних блюстителей порядка.

На улице светило солнце.

– У меня есть семьдесят долларов, – сообщил Лерой. – У вас … нет ничего. Что ж. Время пришло.

– Какое время?

– Время подумать, что можно продать из ваших драгоценностей.

– У меня нет драгоценностей.

– Серьги.

– Нет.

– Как хотите.

– Вы не поняли. Я не могу эти серьги заложить.

– Семейное?

– Это серьги моей сестры.

– Батюшки. Настаивать не буду. Есть студенческая меблирашка недалеко отсюда. Хотите попробуем?

Меблирашка забита была до отказа. И две других меблирашки, о которых знал Лерой – тоже.

– У вас совсем нет друзей в этом городе?

– Есть, – сказала Гвен. – Но почему-то я не хочу … хмм…

– … их стеснять, или показывать им меня, или еще что-то.

– Нет, вы не поняли…

– Если подумать, у меня тоже есть здесь друзья, и я тоже не хочу иметь с ними дело, по более или менее тем же причинам.

– Вы не хотите показывать им меня.