Джастин Дэвис - Лучшая месть

– А он тут при чем? – осведомился Олден.

– Это мой босс, – просто сказал Сент-Джон.

– И, – добавила Джесса, – один из его самых старых и близких друзей. Так что вам конец.

Олден выругался, шагнув назад. Помощник шерифа взял его за руку. Когда он попытался вырваться, подошел второй помощник и взял его за другую руку.

– Сукин сын! – Олден свирепо уставился на человека, чьим отцом он был. – Я радовался, избавившись от тебя. Ты стал староват для меня.

Горожане ахнули в унисон. Олден казался удивленным, словно забыв о свидетелях. Он посмотрел на их шокированные лица. Фамилия Редстоун полностью изменила баланс, и он понимал это.

– Черт тебя побери! – завопил Олден.

– Уже пытался, – съязвил Сент-Джон.

– И не смог, – добавила Джесса. – Он гораздо сильнее вас. И всегда был сильнее.

– Я всегда знал, что между вами двумя что-то было, – огрызнулся Олден. – Я знал, что вы…

– Вы ничего не знали обо мне, – прервал его Сент-Джон. Его голос был теперь абсолютно спокойным, но казался более зловещим, чем в минуты гнева. – Как ничего не знаете о Тайлере. И никогда не узнаете.

Олден тщетно пытался освободиться, но помощники шерифа, убедившись в правдивости обвинений, крепко держали его. Один из них достал из-за пояса наручники и защелкнул их на запястьях Олдена – звук щелчка казался подводящим итог всему. Элберт Олден съежился, как проткнутый волдырь. Слюна поблескивала у него на подбородке, когда он уставился на сына, которого не видел двадцать лет.

– Тайлер был плохой заменой, – сказал он.

Сент-Джон оставался неподвижным.

– Ты никогда этого не забудешь, – продолжал Олден, и впервые злоба его души отразилась во взгляде. – И я тоже. Ничто не чувствуешь так хорошо, как собственную плоть и кровь.

Джесса сжала руку Сент-Джона, и в тот момент ее прикосновение удержало его от того, чтобы на месте прикончить этого монстра.

Глава 24

− С Тайлером все будет в порядке, – заверил ее Джош. – «Редстоун» позаботится об этом.

Джесса кивнула – она познакомилась с Джошем Редстоуном всего несколько часов назад, но уже знала, что у него слово не расходится с делом.

– У меня есть свои люди в фонде Уэстина, у которых много опыта работы с травмированными детьми.

Джесса кивнула снова.

– Я хотела для него что-нибудь подобное, – сказала она.

– Это чудо, что его организм функционирует нормально, – отозвался Джош. – Думаю, нам может понадобиться расширить фонд, введя в него программу действий с последствиями таких случаев. – Посмотрев на нее, Джош добавил: – Дэм уже в самолете.

– Он собирается убежать, не так ли?

Джош кивнул:

– Да. Возможно, навсегда. Вы сможете с этим справиться?

– Я знаю, что он никогда не будет таким, как человек с нормальным детством. Но я также знаю, как он силен, чего ему стоило добиться теперешнего положения.

– Не отказывайтесь от него, Джесса.

– Никогда не откажусь. Он не позволит случившемуся управлять им, когда поймет, что все осталось позади.

Джош добродушно улыбнулся:

– Похоже, вы именно то, на что я надеялся. Вы будете его окончательным спасением, Джесса.

Она покачала головой:

– Я всего лишь я. Спасти его я не могу, как не могла раньше. Но он может спасти себя сам – ему хватит сил.

– Да. Не многие понимают это, когда он покинул вас таким образом. Но это так, Джесса. Дэм бежит от возможности, в которую боится поверить, как он однажды бежал от реальности, слишком безобразной, чтобы существовать в ней.

– Знаю.

– Дайте ему время. Потом позвоните мне. Или я позвоню вам, когда он будет в лучшем состоянии, чем теперь.

Мысль о том, чтобы позвонить великому Джошу Редстоуну, заставила ее улыбнуться.

– Разумеется. Я просто сниму трубку и потребую соединить меня с одним из самых важных людей в мире.

– Я всего лишь я. – Джош намеренно повторил ее слова. – И я всегда отвечу на ваш звонок.

Джесса посмотрела в дымчато-серые глаза, видя в них то, что видели многие другие.

– Теперь я понимаю, почему «Редстоун» таков, каков есть. Потому что вы – это вы.

– «Редстоун» – это его люди. Так было всегда. – Он положил ей на плечо мягкую теплую руку. – И всегда будет.

Когда Джош ушел, Джесса думала о том, был ли какой-то скрытый смысл в его последних словах.

Сент-Джон ежился, стряхивая с себя ледяную воду, пытаясь сосредоточиться на всех аспектах своего бытия. Холод озера, ощущение ветра на его мокром теле, контрастирующее тепло солнца, пробивающегося сквозь балдахин деревьев, чувство чистоты, по крайней мере физической, и грубое ощущение отросшей бороды, когда он почесал подбородок, который не брил почти неделю.

Сент-Джон знал, что если пройдет всего несколько ярдов направо, то окажется в полосе яркого солнца и дрожь исчезнет. Какой-то момент он думал, должен ли позволить себе это. Сент-Джон не был уверен, что построил заново достаточно крепкую клетку, способную удерживать старые воспоминания на расстоянии.

Он не ожидал, что победа над дьяволом, составлявшим половину его ДНК, сотрет все. Это было невозможно. Поэтому Сент-Джон не старался следить за сенсационным падением своего отца. Он знал, что придется провести день в суде и публично рассказать всю историю.

Сент-Джон страшился этого дня, но не мог позволить Тайлеру нести этот груз в одиночку. А Тайлер был одинок – его мать, как ни странно, приняла сторону хлеба с маслом и заявила, что будет поддерживать мужа до конца. Мальчик был в приемной семье, куда определил его фонд Уэстина, и Сент-Джон знал по собственному опыту, что облегчение приносит только изменение жизни.

Вновь пришло осознание, что время, проведенное в Сидаре с Джессой, и было таким изменением.

Тем не менее он покинул ее без единого слова объяснения и не имел с ней никаких контактов в течение месяца. Вероятно, Джесса перестанет думать о нем и со временем найдет себе разумного нормального мужчину, который сможет обеспечить ей жизнь, которую она заслуживает, – достойную, уравновешенную и счастливую.

Эта мысль вызвала куда худший спазм в животе, чем воспоминания об отцовском обращении.

Надо взять себя в руки, сказал себе Сент-Джон. Для этого он находится здесь. Для этого Джош и отправил его в уединенную хижину в лесах штата Вашингтон, которую часто посещал, чтобы не видеть ни души хоть какое-то время. Единственными признаками цивилизации за последний месяц были отдаленные звуки автомобиля на сельской гравиевой дороге и, когда он направился к озеру этим утром, звук вертолета лесной службы.

– Ты заслуживаешь перемены места, – сказал ему Джош. – А это место как раз для тебя. – И затем он добавил с той проницательностью, которая помогла ему создать «Редстоун»: – Но не обманывай себя, Дэм. Не беги от того единственного, что может компенсировать происшедшее с тобой.