Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена
— Я понял, просто со злости. А что говорят профайлеры про отказавшие тормоза в моей машине и гибель моей девушки? — спросил его тогда Андрей.
— Что это тоже почерк, но не Катин, — ответил Рябцев.
Легче тогда Андрею не стало. Ни одна правда не могла вернуть ему Ви, но с землёй он решил разобраться и вышел на некого господина Стрелецкого, упомянутого в отцовских бумагах.
Искал способы, как к нему подобраться, но, как говорится, на ловца и зверь бежит: господин Стрелецкий сам вышел на Андрея с просьбой проспонсировать его предвыборную кампанию в депутаты местного совета. Андрей не собирался вкладывать в это деньги, ему был нужен повод встретиться. И это ещё одна причина, по которой он вернулся.
Сегодня господин Стрелецкий лично встречал Андрея в холле бывшего Дворца пионеров и переминался с ноги на ногу у гипсовой фигуры горниста.
Щупленький, весь какой-то жухлый лысоватый мужичонка ростом Кирсанову по плечо.
— Прошу, — пригласил в кабинет.
В кабинете с длинным столом посередине, громко названным переговорной, расставили бутылки с водой, словно ждали делегацию из двадцати человек, на стене висел экран, и смущённо толпились «специалисты», которым предстояло предоставить Андрею презентацию, после которой ему бы непременно захотелось вложить в их кандидата много-много денег.
Кирсанов занял место за столом.
Стрелецкий разместился напротив. Бойкая девочка в коротеньком школьном платьице, которой для полноты картины не хватало только пионерского галстука, прочистила горло и нажала на мониторе какие-то кнопки.
Всё это напоминало детский сад советских времён.
Это сейчас в детском саду электронная система распознавания лиц, интерактивные табло, мониторы чистоты воздуха и умные японские унитазы. Макс ходил не в один такой, пока детский психолог не убедила Андрея, что его ребёнку будет лучше с няней. А в детстве Андрея в садике какали в горшок. Вот эта презентация на него и была похожа — на обкаканный железный горшок.
— Спасибо, Леночка, — только что не похлопал Стрелецкий пионерке.
— Ну, в целом я понял, — кивнул Кирсанов, — теперь хотелось бы поговорить предметно.
Стрелецкий попросил всех покинуть зал.
— Скажите честно, — повернулся к нему Кирсанов, — чего вы добиваетесь? Тут и ежу понятно, что презентацию слепили только что на коленке, ни реальных заслуг, ни авторитета у вас нет, лишь небольшой опыт управленца. Наберёте вы на выборах пять голосов, ровно по количество участников вашей предвыборной кампании. И я понимаю, зачем вам мои деньги. Но чего именно хотите вы? Доказать жене, что тоже чего-то стоите? Порадовать маму — вас покажут по телевизору? Что?
— Честно? — почесал лысину Стрелецкий. — Хотел лично с вами познакомиться.
— Это не слишком затратный способ? — удивился Андрей.
— Ну, это здание принадлежит мне, презентацию сделала племянница, а остальное я и за затраты не считаю. Но согласитесь, вы бы никогда здесь не оказались, не заинтересуй вас моё предложение.
— Спорно, — поскрёб щеку Андрей. Всё же надо было побриться.
— Но раз уж я здесь, зачем я вам?
— Видите ли, Андрей. Вы позволите без отчества?
— Да, как вам будет удобно, — великодушно разрешил Кирсанов.
— Я был знаком с вашим отцом. А точнее, он консультировался у меня по одному вопросу, когда я работал в одной давно переименованной структуре и имел доступ, скажем, к некоторым документам.
Андрей кивнул, давая понять, что внимательно слушает.
Глава 11
— К сожалению, я ничем не смог оказаться полезен вашему отцу, но меня очень заинтересовал его вопрос. Я начал заниматься им самостоятельно, и кое-что нашёл. Очень интересное.
— И видимо, продали это интересное одному печально известному епископу.
— О нет, что вы, — поднял руки Стрелецкий. — Где я, а где епископ. Но я имел осторожность похвалиться своими успехами, там, где этого делать не стоило. И вот тогда меня пригласил к себе епископ. Мне очень доходчиво объяснили, что со мной сделают, если я проболтаюсь кому-нибудь ещё.
— И вы решили обратиться ко мне только сейчас? И зашли, ну, прямо скажем, очень издалека, — усмехнулся Андрей. — Осторожничали?
— Покорнейше прошу извинить, — склонил он голову.
Было в нём что-то от персонажей Гоголя, от Чичикова, из пьес Чехова — выпуклый образ маленького человека, та же карикатурность, ненадёжность, которую Кирсанов чувствовал задницей, а ещё страх. Бедный Стрелецкий боялся, что его обманут, возможно, тоже хотел узнать правду, но больше всего хотел денег, а деньгами, видимо, пахло немалыми.
— Сколько? — спросил Андрей и добавлять "вы хотите" было необязательно.
— Пятьдесят процентов от суммы сделки.
— Сколько? — скривился Кирсанов.
— По моим подсчётам общая сумма около двух миллиардов, ну вот, половину, — даже вспотел бедный мужик от упоминания таких деньжищ.
— Сумма чего? — не понял Андрей.
— Сделки, — сглотнул тот.
— Какой сделки?
— Ну вот, я тут кое-что подсчитал, — достал он, без шуток, газетную вырезку. — Один грамм Вещества, давайте будем называть его так, — оглянулся он, словно у кого-то была нужда их подслушивать, видимо, старая привычка, сохранившаяся с работы в органах, которые он не назвал, — на бирже стоит около двухсот пятидесяти долларов, там его примерно пару тонн, значит…
— Пятьсот миллионов долларов, — подсказал Андрей.
— Да, — согласился Стрелецкий, что явно, как и Чичиков, собирался торговать мёртвыми душами. — То есть…
— Пятьдесят миллиардов рублей, — задолбался заниматься математикой Кирсанов. — Какого вещества?
— Вот, — протянул ему вырезку мужик, на полях которой и упражнялся в столбик сомнительными и к тому же неверными подсчётами.
В заметке было сказано о каком-то металле, месторождение которого нашли в Мексике в середине двадцатого века. В настоящее время его добавляют в сплавы к золоту, чтобы получить благородный платиновый блеск, используют в оптических приборах ну и где-то ещё (Андрей не дочитал).
— На территории монастыря тоже месторождение этого Вещества? — удивился Кирсанов.
— Нет. Конечно, нет, — вытер пот Стрелецкий. — Месторождение на территории России находится только в одном месте, но… есть нюансы, — замолчал он, явно боясь выболтать лишнее.
— Ладно. — Андрес полез в карман. — Это за статью, это за информацию, — бросил он на стол две купюры, остальные, согнутые пополам и сцепленные зажимом для денег, нарочито положил возле себя. — Вы рассказываете всё — и это всё тоже ваше, — похлопал он по зажиму. Там было, конечно, не двадцать пять миллиардов, на которые замахнулся мужик, но того явно и такая сумма устроила бы.
Стрелецкий сглотнул при виде денег, как алкоголик при виде налитой рюмки.
— Ладно, чёрт с вами.
— В пятидесятые годы, когда месторождение только начали осваивать, его признали бесперспективным. В нём не искали Вещество, которое не имело практического значения. Искали то, что должно помочь стране в послевоенные годы — золото, платину. И что-то там действительно нашли, но очень в незначительных количествах: месторождение быстро иссякло. Бросать объект, в который было вложено столько сил и денег, было не по-хозяйски, поэтому несколько тонн чистой, но неперспективной породы отправили на анализ, в надежде выделить из неё что-то, что можно как-то использовать, не закрывать же рудник. Но ничего ценного не нашли. Свалили где-то на территории обогатительного комбината, да и забыли.
— А потом Вещество неожиданно вышло на мировую повестку, — ткнул Андрей в заметку.
— Тут вспомнили, что у нас тоже такое есть. И неожиданно закрытый рудник оказался одним из богатейших, каким и остаётся по сей день.
— И про выброшенную породу, конечно, тоже вспомнили, — догадался Кирсанов.
— Но увы, она бесследно пропала. Ни куда она делась, ни как, уже никто рассказать не мог, кроме одного неприметного документа, в котором груз под номенклатурным номером «неразборчиво» был перемещён из пункта А в пункт Б.
