Татьяна Устинова - Всегда говори «Всегда» – 4

– Какому еще Ивану Петровичу? – насторожился Юрка.

У Барышева в глазах опять мелькнула насмешка, он встал, ударил Градова по плечу.

– Голубеву. Ты разве не знаешь? Избранник Марины.

– Избранник?! – Юрка схватил Барышева за грудки. – Ты… – Он задохнулся теперь не от дыма, от гнева. – Кто он?

– Поехали, познакомлю, – невозмутимо ответил Сергей, даже не пытаясь оторвать его руки от своего пиджака.

– Я же его убью…

– Не думаю. Он тебе понравится.

Барышев подмигнул ему и пошел в коридор обуваться.

Дождь промочил ее насквозь – зонтик она конечно же забыла дома, – но Марина не ощущала ни намокшего платья, ни мокрых волос, которые она, как назло, сегодня не заплела в косу, а распустила.

Думать она могла только об одном – вчера из опеки уволилась толстая тетка с золотыми цепями, и на ее место пришла интеллигентная пожилая женщина, которая, просмотрев ее бумаги, доброжелательно посоветовала:

– Попробуйте новые документы собрать… Эти уже устарели, три месяца прошло. И… зарплату чуть-чуть увеличить бы…

Она так произнесла – «увеличить бы», – что Марина поняла, можно немного схитрить. Не обмануть, а, например, приплюсовать к доходам деньги отца.

Геннадий Валерьевич вышагивал рядом с ней, тоже очень мокрый и крайне воодушевленный.

– Заявление новое в опеку я уже написала! – взахлеб рассказывала ему Марина. – Галина Федоровна мне отличную характеристику выдала! Еще, пап, понадобится справка о зарплате. У меня она маленькая. Если что – будем ссылаться на твою!

– Само собой! – отозвался отец.

Он на ходу снял куртку, отжал ее и снова надел.

– Жилплощадь тоже твоя. Понадобится заявление, что ты не против, чтобы прописать Ваню.

– Ну, конечно, не против! – возмутился отец. – О чем ты говоришь! Что там еще?

– Справка о состоянии моего здоровья, об отсутствии судимости… и еще куча справок! Надо быстро их собрать, потому что они действительны в течение трех месяцев!

– Вот бюрократы! – опять вскипел отец и ускорил шаг. – И когда ж их только повыведут?!

– Папа! Будь оптимистом!

– А я кто? У нас иначе нельзя! У нас только оптимисты до моего возраста доживают.

Они подошли к крыльцу детского дома, поднялись по сбитым ступеням к ветхой двери.

– Ну, я пришла. До вечера, пап. – Марина тряхнула мокрыми волосами и вдруг подумала: видел бы ее сейчас Юрка! Сразу бы разлюбил такую мокрую курицу…

– Ужин сам приготовлю, – пообещал отец.

– Только пока на двоих, пап, а не на четверых, – засмеялась Марина.

– Ты мне тут не указывай, сколько щей варить! Тренироваться никто не запретил.

Он развернулся и пошел бодрым размашистым шагом, словно торопясь на репетицию по приготовлению ужина для большой дружной семьи.

Дождь вдруг закончился, и выглянуло солнце.

Градов пару раз пролетел на красный и развернулся в неположенном месте, но не потому, что на его «Мерседесе» стояли номера администрации, а потому, что… сердце рвалось от воспоминаний…

– Марина с Колей встречалась, когда я ей предложение сделал. Отказала. Они уже к свадьбе готовились. Мне повеситься тогда хотелось… А я вместо этого женился. Считай, на первой встречной. У Марины с Колей не сложилось, а у меня – со Светой…

– Может, это судьба? – Барышев мужественно выдержал очередной Юркин водительский кульбит – выезд на встречку. Попросил только: – Правее возьми… А ты не пытался с Мариной еще раз поговорить?

Юрка занял крайний правый ряд и, снизив скорость до двадцати, потащился с трагичностью похоронной процессии, пристроившись за троллейбусом.

Барышев стойко вынес и этот его маневр. Он ждал от него ответа, но рассказывать про то, второе предложение у Юрия не было сил…

В глазах стояла ее насмешка, в ушах звучал ее голос и звонкий смех:

«Ты шутишь, Юр? Меня теперь на аркане замуж не затащить!»

Барышев ждал ответа и настойчиво повторил:

– Ты с ней еще раз поговорил?

– Да не судьба, Сереж! – вспылил Юрка. – Не хочет она больше ничего! Два раза, мол, в одну воду не входят! А я думаю… – Градов набрал в грудь воздуха и сказал то, что ему труднее всего было произнести: – Я думаю, не любит она меня.

– Ты за себя отвечай. Ты чего хочешь? – Сергей в упор уставился на него, как… врач-психиатр, как следователь, как лучший друг, требуя предельно честного ответа.

– Да ну, Серег, хорош! Завел тему…

Юрка газанул, обогнал увальня-троллейбус и вжарил по левой под сотню.

Жалко, мигалки нет.

Чего он хочет… Дождь, звонок в дверь, и она – промокшая… И чтоб ей больше некуда было идти.

Неужели непонятно?!

У детского дома Юрка так резко затормозил, что Барышев носом клюнул в лобовое стекло и недовольно посмотрел на него.

Платье не успело просохнуть, а волосы так и висели мокрыми прядями, когда в детдом неожиданно нагрянула высокая делегация – Барышев и Градов.

Марина постаралась не попасться им на глаза, когда они заходили в кабинет Галины Федоровны, но дети облепили ее с криками: «Марина Геннадьевна! Мы хотим показать проекты!»

Громче всех кричал Ванька.

И отказать им было нельзя, потому что она сама три дня назад объявила конкурс на лучший рисунок нового детского дома.

– Проект! – поправил ее Ванька. – Что мы, маленькие, что ли, рисунки рисовать!

Марина согласилась на эту поправку, не догадываясь, что проекты, в отличие от рисунков, следует показывать главному строителю и утверждать в администрации города.

В общем, предстояло встретиться с высокими гостями в совсем непрезентабельном виде.

Сергей с Юркой вышли из кабинета директора минут через пятнадцать. В коридоре их поджидали дети во главе с Ванькой. Марина села на подоконник, предпочитая оставаться в тени, ведь главным во всем этом мероприятии был Ванька.

Но Градов сразу увидел ее и, кажется, только ее. Он замер и побледнел, словно она была привидением.

Смотри, смотри, какая я мокрая курица… И разлюби прямо сейчас!

Чтобы не мучиться.

– Здрасте! – громко поздоровался Ванька и протянул Барышеву стопку альбомных листов. – Вот! У нас тут проекты.

Градов смотрел на нее, не отрываясь и не моргая.

Марина смутилась – он что, под дождь сам никогда не попадал?

Юрка не отводил потрясенного взгляда все время, пока Сергей с серьезным видом просматривал «проекты».

Марина знала, что на каждом рисунке рядом с домиком нарисованы три человека – мама, папа и я.

– Спасибо, Иван, – Барышев пожал Ваньке руку и положил все рисунки в папку, которую держал под мышкой. – Я обязательно передам это в инстанцию!

Дети радостно загалдели, а Сергей вдруг подхватил Ваньку на руки и повернулся к Юрке, зачарованно пялившемуся на Марину.