Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева
Громкий, тягучий вздох раздался в напряженной тишине. Ректор вышел из-за стола, подошел, нагнулся и забрал рукопись. Хотя мысли её спутались, все еще не до конца верилось, что это происходит с ней по-настоящему, но часто встречая в коридорах университета ректора Иштвана Рене, он ассоциировался у неё с добрым, интеллигентным, даже чаще отрешенным от мира сего человеком и он сейчас стал для неё тем злодеем, который одним только движением руки поломает её такую хрупкую жизнь, её мечту, безжалостно растопчет эти годы труда и напряжения физических сил прилагаемых для успешного учения. Бессонные ночи, переживания, ограничения своих плотских желаний в смысле отказа от отдыха, мелких покупок, ну ведь она же девушка.
— Анни Милешевская, в данной ситуации, вы понимаете, что это запрещенная литература, что вы, однозначно, отчисляетесь из университета, без права восстановления и что в лучшем случае, только из-за нашего к вам расположения мы не станем сообщать об инциденте в полицию, чтобы не запятнать университет и не создавать лишних проблем никому. Вы должны написать заявление об отчислении вас из университета по доброй воле, по семейным обстоятельствам.
— Нет! — громко крикнула она
— Если вас отсюда выведет полиция, вы не только будете отчислены, но и потеряете свободу на пару лет. Вы хотите этого?
Она резко и быстро, быстро замахала головой и из глаз брызнули слезы. Закусив от ярости свою ладошку, она судорожно стала выкрикивать:
— Это не мои рукописи. Я их вижу первый раз! Недоразумение! Это какое-то недоразумение! Верьте мне! Я же ничего не знала. А…Мне это просто подбросили!
Но в их движениях, в их взглядах она читала неумолимость. Слова отскакивали от невидимой стенки. Они уже все решили!
Закрыв лицо руками, она залилась слезами. Ректор отошел к окну и стал терпеливо ждать, когда закончиться женская истерика. Анни не долго плакала. Она настолько имела сильный дух. Мысль прожгла её неожиданно: «Гады, какие гады! И я тут ползаю перед ними, унижаясь!» Вдруг она оторвала руки от лица и выпрямила плечи. Поднялась и устало стала собирать свои вещи. За какие-то десять минут, ей казалось, что из неё ушла вся её энергия. Гордо посмотрев на присутствующих, она четко произнесла — Я подумаю. Завтра скажу о своем решении! — и быстро вышла. Она чуть не бежала, она не видела ничего вокруг. Она не заметила, как Игн пытался ухватить на бегу её за руку. Она отмахнулась. Бежав по улице, она тоже ничего кругом не видела. Взлетев по ступенькам, она ворвалась в дом и опять взлетела по ступенькам на второй этаж, ничего не ответила перепуганной тетушке и упала на кровать. И еще до двери тетушка услышала громкие, неудержимые рыдания, даже похожие то на вой, то на скуление побитой собачонки. Поспешила к племяннице и затрясла её за плечи.
Еще на следующий день, Хелен осторожно постучала в кабинет математики. Она узнала, когда приезжает обычно князь Войцеховский и поведала ему о случившемся, о том, что знала сама.
Она ожидала и готовилась к высокомерному отношению, но этого не произошло. Внимательно все выслушав, он попросил передать Анни, чтобы та приехала в охотничий домик и рассказала ему все сама. Через несколько часов он отправился в свое имение, чтобы взять коня и отпустить экипаж, переодеться.
Баронесса, проснувшись очень поздно, принимала ванну и ей прислуживала её камеристка. Супруг вошел в ванную комнату, когда та уже одевалась. Застегивая капот, она с удивлением посмотрела на мужа.
— Ты так рано? Это что-то не естественное! — томно проговорила она.
Тихо, спокойно, как бы издалека Артур спросил:
— Лиза, зачем ты так?
Она поняла к чему вопрос, но… ей было проще не признаваться, хотя спокойное и умиротворенное настроение, после принятия ванны улетучилось в миг. Подойдя к зеркалу, она стала расчесываться, тем самым стараясь скрыть свое неравнодушие.
— Ты всегда добра к людям, Элизабет. Ты не можешь сломать жизнь этой девочке! Если не предпримешь каких-либо действий и не обратишь все вспять, ТО НАЧНУ ДЕЙСТВОВАТЬ Я — А ЭТО ВЫЗОВЕТ В ГОРОДЕ ТОЛПУ СПЛЕТЕН И ОБСУЖДЕНИЙ. Тебе это надо?
Она напустила удивление и в недоумении повернулась к нему, пожала плечами.
— Артур, у тебя что-то случилось? Я не могу угнаться за твоими мыслями, ты о чем?
— Опять твоя дикая ревность! Девушке подбросили запрещенную литературу и выгнали из университета, с твоей подачи?
— Милый, как больно ты меня ранишь… Я всего лишь борюсь за свою семью, брак, дом. Неужели ты мог допустить, что я позволю какой-то «пиглице», на моих глазах флиртовать с моим мужем? И потом, я… я в шоке от твоих слов, тебе ли не все равно? Эта безродная девчонка завтра же выскачет замуж, нарожает себе ребятишек и забудет обо всем! Ты вступаешься за неё, и это дает мне право подозревать — что ты к ней не равнодушен. Я не узнаю тебя!
— Лиза, ты судишь о том, чего не понимаешь. Изначально ты родилась в роскоши и блеске. — немного помолчал, подумал не слишком ли он резок, но мысль понесла — Ты… можешь допустить, что люди имеют цели, о чет-то грезят, за что-то переживают?! Эта девочка станет блестящим хирургом и может быть спасет сотни жизней. А ты из-за ревности… Она живет ради этого, а не только для того, чтобы отдать дань природным инстинктам размножения.
Она так внимательно и сосредоточенно стала заглядывать ему в глаза.
— А откуда ты знаешь?
Он стал сердиться. Баронесса, право, часто донимала своей ревностью. Она бегала, бегала взглядом по его лицу и резко отвернулась. Ком подкатил к горлу.
— Ты упрекаешь меня в том, что я бесцельно живу? Какие цели ты ждешь чтобы я перед собой ставила. Я уже в её годы знала больше, чем она, видела больше, чем она, её узкий мирок не сравним с моими масштабами!
Он угрюмо молчал. Не понимает, совсем не понимает баронесса что он имеет ввиду. Разговаривать становилось трудно и к нему подступало раздражение.
