Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева
Анни, как ни старалась держаться уверенно и игриво, как не пыталась сдержать дрожь в голосе, не смогла. Поэтому слова вылетали коротко и быстро.
— Добрый вечер, ваше сиятельство. Студенческий бал, а вы не пытаетесь даже повеселиться? Можно вас пригласить на танец? — она завела руки за спину, сцепив их кольцом, чтобы унять трепет. Руки мешали, как хвост лисе во время спасительного бега.
Он подошел вплотную и её обдало жаром. Чисто машинально, и это совершенно было неуместно, она повернула лицо в сторону баронессы и увидела, что та прямо смотрит на неё и взгляд выражал недовольство. Со стороны, даже поведение князя Войцеховского выглядело неучтиво по отношению к ней. В его настолько спешной готовности принять приглашение студентки угадывалось полное равнодушие к чувствам своей супруги.
Но… это уже не важно было для них, двоих. Она почувствовала твердую руку князя у себя на талии, а другую на руке. Возникла сразу ощущение этой щемящей неги и трепета, всеобъемлющей теплоты, которая исходила только от него, его одного. Ей стало так радостно и волнительно! Её ладонь в его ладони! И отпустив все свое напряжение, она отдалась его рукам и руководству в танце. Сбылась её мечта сегодня. Не смотрела, даже не задумывалась о том, что на них смотрят сотни глаз. Вначале в зале медленно плыли вибрации нерешительности и удивления, молодые люди прислушивались к своим эмоциям, как принять такое поведение одной из них. Но, видя, с какой легкостью один из преподавателей принял такой жест, приняли решение думать об этом, как о руководстве к действию. Девушки рискнули и пригласили своих преподавателей на танец. Это смело и у преподавателей вызвало шквал эмоций, удивления и одобрения. Анни же только знала, что сейчас она в его руках. Она впитывает в себя все тончайшие вибрации его чувств, настроения, мыслей. Она заглядывала все смелее и смелее в его глаза, потому что убедилась, что ему она не безразлична. На тонком, не видимом уровне, рядом с ним, к ней приходила эта уверенность и теплая волна успокоения и комфорта разливалась по телу. Если бы только можно совсем отпустить себя и раствориться в его объятьях! Ах… вот оно как бывает! — осознавала она
— Анни, вы можете снять маску? — услышала вдруг она его просьбу.
— А зачем вам это?
— Хорошо, лучше не снимайте, пусть будет так.
Но она почувствовала, как он хочет, чтобы она осталась без маски и легко откинула её. И даже уловила тяжелый выдох из его груди. От него исходила необузданная, мощная волна внутренней силы, здорового, обладающего сильнейшей энергетикой, в самом расцвете лет мужчины, тело которого как корсет, только сдерживало рвущийся шквал неудовлетворенных желаний, поток сметающих все на своем пути, страсти. Колоссальная сила притяжения возникла между ними. Она была настолько сильна, и они оба противостояли ей, но цепкий взгляд баронессы и даже не её одной, прочитал все. Сердце женщины забилось с такой адской силой, что грудь стала вибрировать от неподконтрольных толчков сердца, кровь прилила к её лицу, и её веер безжизненно повис на руке, хотя как раз-таки в этот момент он требовался больше всего. «Лишняя» — откуда-то слово стало стучать в висок. — «Лишняя, а ведь ему уже только из-за этой студентки еще нужен этот университет, который он не смог оставить, когда они приобрели металлургический завод, требующий от любого его владельца немыслимых усилий и тем не менее!» Ее реакция была так выразительна и машинальна, что стоявший рядом с ней ректор Иштван Рене прочитал с легкостью её эмоции и к лучшему, что она не смотрела в его сторону, чтобы увидеть взгляд полной жалости и неловкости за студентов. Баронесса, ослабев, опустилась на стул, ей предложили воды.
— Жарко?
Услышала она чей-то учтивый голос. Но мысли лихорадочно закрутились в голове, она поняла, что теряет «лицо». Это было недопустимо, пусть даже именно в данный момент в её сторону никто старался не смотреть.
Ректор Иштван Рене присел напротив.
— Милостивая госпожа, …баронесса, вам не хорошо стало?
Она еще не успела взять себя в руки и подняла на него глаза, полные мольбы и страха. Его карие, проницательные глазки впились ей в лицо. Он все, все прекрасно понимал. Он даже сочувствовал.
— Кто эта студентка? — глухо спросила она.
— Эта известная красавица нашего университета, Анни Милешевская.
— Она из высокородных?
— Не знаю, баронесса, я могу узнать для вас все.
Баронесса закрылась веером.
— Я вас прошу, вы шикарно будете отблагодарены. Пусть её больше не станет в университете. Совсем, совсем.
Иштван Рене оторопело откинулся на спинку стула, глазки его заморгали и в них промелькнула недоверчивость.
— Милостивая госпожа, может вам все показалось? Через четыре месяца они выпускники и вы её больше не увидите.
— Ваше сиятельство, четыре месяца, это слишком много …А благодарность моя не знает временных границ. Она слишком дерзка, это недопустимо! Сделайте, прошу вас, что-нибудь, — но все еще читая в глазах Иштвана
