Джастин Дэвис - Лучшая месть

Шанс – это все, что она хотела.

Джесса наблюдала за мальчиком и собакой, думая, что зрелище было бы веселым, не будь ситуация столь отчаянной. Тайлер мог бросать мяч правой рукой и радостно проделывал это почти пятнадцать минут, а неутомимый Мауи находил мяч, где бы тот ни приземлялся, часто прыгая через большое бревно, лежащее поперек двора, и бежал назад, явно рассчитывая на продолжение игры.

– Попробуй бросить мяч вверх, Тайлер, – окликнула его Джесса. – Но сначала покажи ему. Просто взмахни мячом и скажи «ап».

Мальчик возбужденно кивнул и повиновался. Мауи отступил на несколько футов, не сводя глаз с мяча. Тогда Тайлер бросил его вверх. Мауи подпрыгнул, поймав мяч в воздухе.

У Тайлера вырвался восторженный крик. Джесса улыбнулась, упрекая себя, что не сделала этого давно. Ей следовало понять, что Тайлер нуждается в убежище, и предоставить его.

Не составляло труда узнать, по каким дням Олден бывает в Ривер-Милле, проверив расписание в его тамошнем офисе. На прошлой неделе Джесса вместе с Мауи постаралась попасться на глаза мальчику во второй половине дня после школы, а интерес Тайлера к собаке довершил остальное. Она видела, что в их присутствии мальчик ведет себя менее скованно.

Задача, которую Джесса поставила перед собой, имела еще один плюс. Нуждаясь во времени, она попросила мать помочь ей в магазине. Наоми откликнулась так, словно нуждалась только в поводе, и стала подменять дочь. К удивлению Джессы, она проявила немалый интерес к новой компьютерной системе, быстро ее освоила и не сочла оскорблением подобную модернизацию, которой всегда противился ее муж.

– Это имеет смысл, – сказала Наоми дочери, которая опасалась, что изумление написано у нее на лбу светящимися чернилами. – И со стороны твоего мистера Сент-Джона было большой щедростью установить все это.

То, что Мауи внезапно сбился со следа, предупредило Джессу. Пес радостно залаял и, все еще с мячом в зубах, повернулся направо. Посмотрев туда, Джесса увидела приближающегося Сент-Джона.

Они ждали, пока Тайлер немного расслабится. Заметив Сент-Джона, он насторожился, но не убежал. Особенно когда Мауи, приветствовав вновь прибывшего, вернулся, чтобы возобновить игру.

– Отличный пес, – сказал Сент-Джон, глядя на мальчика.

Тайлер кивнул все еще настороженно.

– Ты помнишь моего… друга? – спросила Тайлера Джесса, слегка помедлив перед словом «друг». Взгляд Сент-Джона сказал ей, что он понимает причину ее колебания, но сейчас не время обсуждать, кем он ей приходится.

Тайлер снова кивнул и посмотрел на Сент-Джона:

– Не знаю, как вас зовут.

– Сент-Джон, – ответил тот. Затем, осознав, что для мальчика использовать фамилию не слишком удобно, добавил: – Имя Деймерон, Дэм для краткости.

Тайлер заморгал:

– Это скверное слово.

Джесса видела, что Сент-Джон глубоко вздохнул. Она предупреждала, что мальчик не сможет следовать его рубленым фразам, что в разговоре с ним следует употреблять законченные предложения.

– Ты думаешь так же, как говоришь? – спросила его Джесса вчера вечером, когда они решили на следующий день попытаться сблизиться с Тайлером. – У тебя и мысли как пулеметные очереди?

– Нет.

Сэнт-Джон улыбнулся, осознав юмор своего односложного ответа, и привлек ее к себе.

– Да. Я выбрал такое сокращение, – сказал он мальчику, – потому что отец всегда говорил мне, что я плохой.

– В самом деле?

– Он говорил, что я глупый, непослушный и недостоин его, поэтому должен быть наказан.

Тайлер побледнел. Джесса прочла в его глазах, что Олден не изменил подхода за эти два десятилетия и что мальчик часто слышал эти слова. Мауи, казалось, почувствовал изменившееся настроение людей и бросил мяч, пони мая, что игра окончена.

– Он часто делал со мной такое. – Сент-Джон кивнул в сторону загипсованной руки Тайлера. – И такое, – продолжал он, протянув руку к синяку под его глазом. Тайлер отпрянул, но не побежал. Вместо этого он пристально посмотрел на Сент-Джона.

Джесса отошла назад на несколько шагов, давая им возможность обсудить наедине эту малоприятную тему. Щелкнув пальцами, она подозвала Мауи и села на бревно. Собака лизнула ее, прежде чем устроиться у ее ног и перенести внимание на мужчину и мальчика.

Теперь они сидели на траве, и даже отсюда Джесса видела, как Тайлер иногда вздрагивает. Она не могла слышать, что Сент-Джон говорит ему, и была по-детски рада этому. Ей хватало воображения – она не желала знать подробности того, что происходило с Сент-Джоном, но понимала, что он должен использовать это, чтобы подружиться с Тайлером.

Сент-Джону пришлось противостоять собственным демонам ради мальчика, которого он даже не знал. И тогда она поняла, каким человеком он стал.

– Думаю, он придет к нам.

Сент-Джон заговорил после долгих, насыщенных минут молчания, когда они лежали рядом в гаснущем предвечернем свете, в том месте, где он никогда не был, но которое всегда пытался себе представить, – комнате Джессы. Хотя она объяснила ему, что тогда это не была ее комната. Вернувшись домой после того, как узнала диагноз отца, Джесса поселилась в большой мансарде, тянущейся во всю длину дома, чтобы разместить там вещи, приобретенные после отъезда из дома.

Джесса ловко все расположила, используя мебель для разделения большого продолговатого помещения на три секции: с письменным столом и книжным шкафом в одном конце, спальней в другом и гостиной посредине. В одном углу была оборудована маленькая ванная. Она использовала прохладные зеленые и голубые цвета в спальне, занавесях на больших окнах в обоих краях мансарды и больших коврах под ними на лакированном деревянном полу. Пол должен был служить кроватью для Мауи, но Сент-Джон догадался, по паре клочков шерсти, которые он обнаружил на голубом стеганом покрывале, что большинство ночей пес проводил там, где хотел бы оказаться любой мужчина.

Но никогда в жизни он не ожидал, что сам окажется там.

– Да. Ты нашел к нему подход, – ответила Джесса.

Ее голова лежала на его плече, а рука на груди. Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как попросила Сент-Джона помочь ей избавиться от ее одежды. Не то чтобы Джесса молчала – его маленькая светловолосая фея издавала стоны, но не слова. И эти стоны при каждом прикосновении Сент-Джона едва не сводили его с ума.

К его удивлению, говорил он, найдя нужные слова, чтобы поведать о чувствах, которые она в нем вызывала. Сент-Джон никогда не испытывал ничего подобного, и то, что кто-то в «Редстоуне» оказывался подверженным этому сладостному безумию, не пробуждало в нем ровным счетом ничего.