Медвежий Яр. Часть 2 - Алёна Берндт
К этому моменту Смык уже знал от Нины, что Сашу Бессонову, по мужу, в родной Бобровке все знают, как Шуру Ковалёву, а разговаривать с ними местные не хотят, потому что времена теперь такие, за любое слово можно поплатиться, да и вообще – «новых русских» здесь не любят…
Утро встретило гостей злыми криками протрезвевшего и озябшего в чулане Николая, и неожиданной потерей. Обнаружилось, что Павел куда-то исчез! Сначала подумали, что он вышел, так сказать, «до ветру», но подождав и осмотрев двор поняли, что он ушёл совсем.
– Специально лёг на топчан, поближе к двери! – ругался Смык, – Крыса трусливая! Ну ничего, вернусь в город, и не дай ему Боже, если я его найду! Пусть линяет подальше, спуску не дам!
Никита сидел молча и думал, какой же этот Пашка гад… ведь обещал, что вместе уйдут! Конечно, одному-то проще мимо тех, двоих на улице проскочить! Никита решил, плевать на Смыка, плевать на Гену и этих клоунов деревенских, теперь каждый сам за себя! Он тоже будет сейчас присматривать момент и линять отсюда, пусть эти идиоты сами тут и остаются! Да и вообще, к чёрту всё это… Больше он связываться с такими вот не станет! Сначала уедет к брату в Чусовой, а когда про него позабудут в городе, вернётся и устроится на нормальную работу, как ему всегда говорила мама! Главное – выбраться отсюда!
– Ты, Коля, на нас не серчай и не обижайся, – примирительно говорил между тем Смык хмурому и недовольному хозяину, выпущенному из чулана, – Ты сам пойми, ты буянить начал, на нас всех кидаться… что же нам было делать, ждать, когда нам всем попадёт? Мужик ты крепкий, вот и побоялись. Да ты не думай, мы тебе все неудобства компенсируем, денег получишь нормально! Бабе своей вон подарок какой купишь, за хлопоты.
Николай сменил гнев на милость то ли от щедрых посул гостя, то ли от того, что его назвали «крепким мужиком», но больше недовольства не выказывал и даже согласился сходить в местный магазин за провизией и горячительным.
Чуть поправив здоровье стопкой беленькой и тарелкой горячего борща, Смык отправил Никиту на улицу, чтобы тот позвал тех двоих, что всю ночь просидели в машине и по его задумке должны были присматриваться, что происходит вокруг. Но при этом каким-то волшебным образом мимо них удалось ускользнуть «трусливой крысе Пашке»!
Пара крепких ребят, слегка заспанных, но при этом усталых и голодных, вошла в дом. Смык недобро нахмурился:
– Что, всю ночь дрыхли? А я вам чего говорил?! Чтобы дом под присмотром был, я вас за тем и взял с собой! Вам за это вообще-то денег отваливаю! А вы всё продрыхли, Пашку вот проворонили!
– Ничего не проворонили! – буркнул один из парней, которого все звали Буля, – Малой спал, а я Пашку видал, он по улице шёл… я думал, это ты его куда-то послал… чё, мне за ним что ли бежать! Ты, Антоха, на нас не гони, мы своё дело знаем! Ты сказал – за чужими следить, а про своих команды не было! Вы тут пока в тепле водку с салом жрали, мы там мёрзли! Сейчас наша очередь отоспаться и поесть!
– Ладно, не хнычь, – Смык сменил тон, – Обедайте, грейтесь с Малым, у хозяйки борщ хорош! А пока давай ко мне Ромашу, где он там ходит? Пусть идёт до дому на холме, что Нина Яковлевна указала, тишком проверит, там ли наша красотка прячется… С кем, говоришь, мать-то этой нашей Шуры дружбу водит, кто там живёт? – тут он обратился к перепуганной хозяйке дома, сидящей в углу.
– На холме дом, это Елагиных усадьба, – еле слышно прошептала Нина и глянула на своего Николая, не злится ли на неё, всё ли верно она делает…
– На холме, говоришь? Там и попробуем поискать, – хохотнул Антон, – Кстати, кто такие-то, бояре что ли, что аж в усадьбе живут… чем занимаются, а, Николай?
– Да мне-то откуда знать, – всё еще немного злясь на наглых гостей, ответил Николай, – Баба вроде при храме, чего делает – не знаю, не спрашивал. А сынок у неё лесник, еще тут с одним местным компанию водит… Старого то лесника на пенсию давно уж проводили, калека он, без руки, так вот один-то – сынок его, и этот, с усадьбы! Принципиальные уж больно оба, видать не пугал никто, а надо бы! Чтобы берега-то видели, да уважали бывалых людей!
– Да где там Никитка, – сердито воскликнул Смык и посмотрел в окно, где по двору мельтешил Малой, в чём-то убеждая размахивающего руками Булю.
–Так ушёл ваш мальчишка-то, – тихо сказала Нина и снова испуганно глянула на Николая, – Вещи свои подобрал и чуть не бегом по улице. Я дрова брала, видала, как он припустил…
– Х-хе, – зашёлся смехом Николай, а Смык побагровел лицом, – И кого же ты, мил человек, собрался проучить с такой-то командой? Еще и не видали никого, а уж считай, что половина разбежалась! Девку воевать пришли, и то побоялись!
– Кому надо, те все здесь, – прогудел из угла Геннадий, который многословностью не отличался и в общем разговоре редко участвовал, – Не твоя забота, Коля! Наши дела тебя не касаются! От тебя чего просили, ты то и делай, глядишь и отблагодарят! У нас свои заботы, это тебе не бабу по хате гонять! Харитон сказал, ты человек серьёзный, на тебя понадеяться можно, а ты пока куролесишь да зубы скалишь.
– Ладно, не базли! – нахмурился Николай, – Сейчас сам пойду, поспрашиваю у соседей. Думаю, девка ваша не такая дура, чтоб сидеть да вас дожидаться!
Натальина соседка, Антонина Быкова, хозяйничала в своём дворе и думала про своё, когда позади неё, возле забора, кто-то негромко прокашлялся и хриплый мужской голос сказал:
– Доброе утро, хозяйка! Бог в помощь!
Антонина нахмурилась, обернувшись. У калитки стоял Николай Звонарёв, Нины Потаповой муж-не муж, сожитель, одним словом. Первый-то муж Нины лет десять назад помер, а до того бил жену смертным боем да по деревне босую гонял. А пару лет тому, невесть где нашла Нина вот этого Николая… приехал он в Бобровку тощий и обтрёпанный, все сразу догадались – откуда. И примерно первые полгода свою Ниночку обожал и обхаживал, цветочки полевые носил… А как оправился, так будто это покойный Нинкин муж с того света вернулся – то и дело светила Нина в магазине своими синяками… Сама Нина в магазине и работала, подсобной, а её
