Медвежий Яр. Часть 2 - Алёна Берндт
– О, Никита Сергеич наш пришёл! Ты чего, пешком что ли? – Смык добродушно прищурился на вошедшего, – Опять твоя трахома сломалась? Так позвонил бы, я б машину прислал!
– Антон Анатолич, поговорить нужно, – хмуро сказал Никита и испуганно глянул на Смыка.
Тот изменился в лице, кивнул всем присутствующим, тут и там расположившимся людям, которые сразу же потянулись на выход. Остался только сам Смык, сидевший рядом с ним тот самый Павел, что ездил «на прогулку» с Шурой и её семьёй, и Геннадий, водитель, который сидел теперь в шикарном кресле с бокалом в руке.
Выслушав сбивчивый рассказ Никиты, Смык молча постучал пальцами по дорогому деревянному столу, за которым сидел.
– Ты уверен, что это москвичи? – спросил он Никиту, который стоял передним, как провинившийся школьник, и только виновато кивнул в ответ, – Паша, проверь! Если они, уладь всё – скажи, мы случайно, не хотели… Ромаша у нас лоханулся, молодой-зелёный, с кем не бывает!
– Гена! – Смык повернулся к Геннадию, – Собирайся, в выходные поедем. Давно я на охоте не был… Бобровка говорите? Это где вообще дыра такая находится?
– Я не позволю какой-то девке меня обставить! – заорал вдруг Смык так, что Никита чуть не грохнулся в обморок, а Гена с Пашей лишь усмехнулись, – Укатаю суку! Вместе с выводком, кто там есть! Хрен с ней, с фирмой, пусть москвичи берут! А девка… по весне в реке всплывёт! Ты, Никитка, с нами поедешь, что наворотил, вот и исправляй! Девка эта – твой недосмотр, твой и ответ!
Никита больше не мог стоять и опустился на первый подвернувшийся стул. Смык, Гена и Павел что-то негромко обсуждали между собой, но он не мог даже сосредоточиться на этом… Никита всё думал, как же это… что же теперь будет с ним, и с мамой…
Глава 57.
Как иногда интересно заплетается судьба в этакую петлю… А ведь когда-то Бобровка уже видела таких вот охотников, экипированных по последней «охотничьей моде». Вот и этим пятничным утром по плохо расчищенной после недавнего снегопада дороге проехали два автомобиля с наглухо затонированными стёклами.
Остановившись возле старого колодца, из одной машины вышел симпатичный человек, в котором к примеру Шура сразу бы узнала того самого своего нового «друга», Павла. Потянувшись и размяв немного ноги, Павел огляделся по сторонам, походил туда-сюда и сказал что-то людям, оставшимся в машине.
Увидев, что из трубы рядом стоящего старенького, чуть уже покосившегося дома, вьётся лёгкий дымок, Павел направился туда, отворил калитку и поднялся на крыльцо.
– Эй, хозяева, есть то дома? – приветливо крикнул он, отворив дверь в сени. – Есть кто живой?
На его голос из дома показалась пожилая женщина, вытирающая руки полотенцем. Недоверчиво глянув на улыбающегося Павла и машины у колодца, она нахмурилась и недовольным тоном сказала:
– Ну, чего тут разорался? Чего надо-то?
– Здравствуй, мать! – будто не заметив недружелюбного тона, отозвался Павел, – Как здоровье, как жизнь? Тебя как звать-то?
– Тебе-то какое дело, человек приезжий? – женщина продолжала подозрительно глядеть на гостя, – Что хотел, говори, некогда мне с тобой беседы вести!
– Эх, вот куда теперь делось деревенское гостеприимство? – посетовал Павел, – Ни накормить, ни напоить, ни в баньке попарить! Скажи-ка, мать, раз недосуг тебе, где тут Саша Бессонова живёт? Мы её друзья, мимо проезжали, решили заглянуть повидаться!
– Нет у нас в деревне Бессоновых. Не туда вы приехали, может ошиблись! – ответила женщина и ушла в дом, не дожидаясь еще вопросов от незнакомца.
Павел удивлённо посмотрел на захлопнувшуюся перед его носом дверь и снова вышел на улицу. Краем глаза он заметил, как в окошке дома, куда он только что стучал, шевельнулась шторка. Да… вот что случилось с людьми, а ведь были и другие времена, когда гостей не так встречали.
Чертыхнувшись, Павел пошёл вниз по улице к другому дому, окна которого не были заколоченными, и он казался по крайней мере жилым. В этот раз стучать ему не пришлось, потому что на крылечко вышел дед, в валенках и фуфайке, в руке у него пускала тонкую струйку дыма папироса.
– Здорово, дед! Как сам? – Павел протянул деду пятерню, которую тот степенно и неторопливо пожал.
– Здорово! Да ничего, благодарствую, – ответил дед, попыхивая дымком, – Чего, сынки, в наших краях потеряли?
– Да что, известно дело! – прищурился Павел, – Девушку ищем, живёт тут у вас! Друг мой её встретил, да и влюбился. Скажи, дед, где тут у вас Саша Бессонова живёт?
– Не знаю такую, хотя, честно сказать, по девчатам-то я давненько не ходок! – дед усмехнулся, – А о прошлом годе, как бабка моя приболела, так и с дому мало куда хожу.
– Ну, может ты её под другой фамилией знаешь? Ковалёва она раньше-то была, когда училась в техникуме, – Павел не терял надежды.
– Ковалёва? – дед почесал в затылке, – Дак давно уж у нас Ковалёвых-то в деревне нету! Бабка ихняя померла, так почитай уж сколь тому годов… Одне в Старокаменку уехали, другие – еще раньше в город перебрались! Это, когда было-то, дай Бог памяти… А вот, когда еще квартиры от завода давали, вот поди тогда? Али нет ли, я не упомню. Тогда много с Бобровки поехало в город-то, а чего же не ехать, когда работа была и квартиры давали… Это вам не теперешние времена, вот я сам, когда ещё молодой-то был, так ездил работать за Урал…
– Стой, дед! – Павел понял, что прямо сейчас он услышит всю дедову биографию, – Ты мне про девчонку скажи, где живёт! Симпатичная такая! Сашей звать!
– Дак ить, милок! Ты нашёл, с кого спрашивать! Мне чичас у кого зубов больше десятка, та и симпатичная! – дед расхохотался, показав своё «зубное редколесье», и пыхнув напоследок папироской, ушёл вглубь своего двора.
– Да что это такое-то! – психанул Павел и уселся в машину, громко захлопнув дверь.
– Я больше с местными беседовать не пойду! – рявкнул Павел Антону, зло глянув на прижавшегося в уголок Никиту, – Этот вон проворонил девку, пусть идёт теперь и ищет! Она может уж давно из дыры этой в Москву умотала, а мы тут будем бродить, как идиоты! Антох, ты вот подумай! Разве стали бы за неё москвичи вставать, если у неё там подвязок не было! Поехали домой, плевать на неё!
Смык исподлобья глянул
