Нора Робертс - Северное сияние

Она замолчала и продолжала есть.

— Он пил, курил травку, под настроение и поигрывал. Я его любила — может быть, как раз за это. Когда он ушел, ему было тридцать три — и теперь, с высоты своего возраста и опыта, я могу предположить, что его злило, что он стареет. Быть отцом почти взрослой дочери и из года в год жить с одной женщиной. Может быть, он был на каком-то перепутье, понимаешь? Может быть, как дань уходящей молодости, он и решил совершить зимнее восхождение? А может, и не собирался возвращаться. Но кто-то принял решение за него.

— Были у него враги?

— Наверное. Но не думаю, что кто-то хотел причинить ему зло. Он часто бесил людей своими выходками, но подлостей не делал.

— А твой отчим?

Она пару раз ковырнула вилкой салат.

— А что он?

— Как скоро после исчезновения твоего отца Чарлин опять вышла замуж? Как она добилась развода?

— Во-первых, никакой развод ей был не нужен. Они с папой официально не были расписаны. Он не придавал значения этим формальностям. Мать вышла замуж за старика Хайдела где-то через год. Если ты думаешь, что Карл Хайдел залез на Безымянный и зарубил моего отца, — забудь. Когда Чарлин его захомутала, ему было уже шестьдесят восемь лет. И пятьдесят фунтов жиру.

Словно опомнившись, она взяла миску и стала есть салат.

— Курил как паровоз. Да он и по лестнице-то с трудом поднимался.

— А кто мог пойти с твоим отцом в горы?

— Да кто угодно, Нейт. Охотники до адреналина всегда найдутся. Вот сегодняшние наши мальчишки — и глазом моргнуть не успеешь, а они уже будут рассказывать о своем приключении как о чем-то самом захватывающем в их жизни. Альпинисты — еще более сумасшедший народ, чем даже полярные летчики.

Он промолчал. Она вздохнула и опять взялась за салат.

— Он был хороший альпинист, пользовался надежной репутацией. Может быть, он нанялся вести группу на вершину? Или связался с парой таких же безумцев и решил плюнуть смерти в лицо.

— Он употреблял сильные наркотики?

— Не исключаю. Чарлин должна знать. — Она потерла глаза. — Черт! Надо же ей сказать!

— Мег, пока они были вместе, ни у кого из них не было интрижки на стороне?

— Если ты в такой деликатной форме спрашиваешь, не трахались ли они направо и налево, то я не в курсе. Спроси у нее сам.

Она стремительно отдалялась. Еще минута-другая, и расспросы придется прекратить, уж больно она была взвинчена.

— Ты сказала, он был игрок. Играл по-крупному?

— Нет. Не знаю. Я ничего об этом не слышала. У него деньги в руках не задерживались. Часто вообще играл в долг, потому что выигрывал редко. Но все это были не запредельные суммы. Во всяком случае, в Лунаси он никому больших денег не был должен. И вообще никогда не слышала, чтобы он был замешан в чем-то противозаконном — за исключением легких наркотиков. А у нас много таких, кто с радостью бы поведал мне о его проделках. Не потому, что его не любили. Его как раз любили. Просто людям нравится рассказывать другим гадости об их близких.

— Ладно. — Он погладил ее по руке. — Я наведу справки и постараюсь втереться в доверие к тому, кто ведет это дело. Чтобы держали меня в курсе.

— Ну что ж, пора отсюда сваливать. — Она поднялась, оставив половину ужина нетронутой. — Я знаю одно местечко. Хорошая музыка. Можем выпить немного, а потом вернемся и займемся головокружительным сексом. Так, чтобы канделябры качались.

Никак не комментируя перемену в ее настроении, он посмотрел на древнюю люстру на потолке.

— Уверена, что это крепко держится?

Она рассмеялась.

— Кто не рискует…

ГЛАВА 10

Он проснулся. Сон постепенно отступал, оставляя во рту горький, солоноватый привкус. Как если бы он наглотался слез. Рядом с ним дышала Мег, легко и ровно. В первую секунду он хотел потянуться к ней. Найти утешение в сексе, забыться в нем.

Она ответит теплом; оживет вместе с ним.

Но вместо этого он отвернулся. Он знал, знал, что это слабость; уйти в свою тоску — значит сдаться. Но он все равно встал и, не зажигая света, нашел свои вещи. Оделся и вышел, оставив Мег спящей.

Ему приснилось, что он идет на вершину. Он поднялся уже на несколько тысяч футов от земли, по скалам и льду. В разреженном воздухе, где каждый вдох дается с трудом. Он должен был идти вверх, карабкаться по льду, шаг за шагом, дюйм за дюймом, а внизу под ним — лишь белое бушующее море. Если он сорвется, наверняка утонет, захлебнется в ледяной воде и даже крикнуть не успеет.

И он лез до крови из-под ногтей, оставляя на обледенелой скале кровавый след.

Изможденный, но бодрый духом, он подтянулся на карниз. И увидел вход в пещеру. Внутри мерцал свет, окрыляя его надеждой. Он вполз в пещеру.

Стены пещеры расступились, и ему открылся сказочный ледяной дворец. С потолка свисали гигантские сталактиты, снизу им навстречу тянулись сталагмиты, они смыкались в дивные колонны и арочные проемы белого и призрачно-голубого цвета, в котором льдинки сверкали, как мириады алмазов. Стены, ровные и отполированные, мерцали зеркальным блеском, сотни отражений смотрели на него со всех сторон.

Он встал на ноги и медленно обошел эти чертоги, потрясенный их великолепием, ослепленный блеском и величием.

Здесь можно жить. Одному. Это будет его собственная уединенная крепость. Он найдет здесь покой — в тишине, красоте и одиночестве.

Тут он увидел, что не один.

К сверкающей стене в одном месте привалилось тело. За долгие годы оно вмерзло в лед. Из груди торчала рукоятка топора, а на черной куртке застыли следы крови.

Сердце у него заныло: опять о покое надо забыть и делать дело.

Как же он стащит тело вниз? Как поволочет этот груз по скалам, туда, где люди? Ведь и налегке путь неблизкий и полон опасностей. Он не знает, куда идти. Не умеет спускаться с горы, нет у него для этого ни сил, ни снаряжения.

Он шагнул к телу, а пещера со всех сторон обрушила на него сотни его отражений. Его — и покойника. Куда бы он ни повернулся — всюду рядом с ним была смерть.

Лед под ногами стал трескаться. Стены покачнулись. Раздался оглушительный грохот. Он уже был возле мертвеца. К нему повернулось мертвое лицо Гэллоуэя и обнажило зубы в кровавой гримасе.

Внезапно оно превратилось в лицо Джека, и голос Джека, перекрывая треск и гул падающих колонн и разверзнувшегося пола под ногами, изрек: «Обратно хода нет. Ни для тебя, ни для меня. Мы все тут мертвецы».

Пещера поглотила его, и в этот момент Нейт проснулся.

Обнаружив исчезновение Нейта, Мег не удивилась. Она проснулась в девятом часу и решила, что ему надоело ждать либо он проголодался.

Она была ему благодарна — за то, что не бросил одну, за грубоватую манеру выражать сочувствие. Он оставил ее справляться со своим горем и потрясением — или что там она сейчас испытывала — тем способом, который она сама выбрала. В дружбе и любви это незаменимое качество.