Месть озлобленной души - Джулия Диа
Мигель был расслаблен. Он стоял напротив и смотрел на меня как на дуру, а после номера с лампой вообще цокнул языком и закатил глаза.
– Пей, – Мартинес протянул стакан, а интонация голоса говорила о том, что возражения не принимаются.
– Нет…
– Я сказал, пей… – прошипел он сквозь зубы, и его черты лица ожесточились, выдавая нарастающее раздражение.
Предчувствие опасности размахивало огромным транспарантом, призывая сделать пару глотков для успокоения буйной души мужчины, однако перспектива быть повторно опоенной мне абсолютно не импонировала, поэтому я все так же стояла в оборонительной позе, готовясь к нападению Мигеля. И он не заставил себя долго ждать.
Мартинес сделал пару резких шагов ближе, яростно перехватил одной рукой ножку настольного торшера, когда я попыталась нанести удар, и, не церемонясь, с силой выдернул его, отшвыривая на пол. Затем со злобой сжал пальцами мои щеки, отчего рот непроизвольно открылся из-за ощущения жуткой боли, и стал вливать жалкие остатки воды, уцелевшие в стакане после немалой встряски. При этом Мигель припечатал меня к стене, об которую я сильно ударилась затылком, но его это совсем не волновало: на первое место он ставил собственные принципы. Своим действием он словно говорил, чтобы я больше не смела никогда ему перечить.
Во мне словно совсем отключилось самосохранение, потому что, недолго думая, я выплюнула всю воду обратно, прямо в рожу этой мрази. По всей видимости, мои действия ошарашили парня. Единственным звуком, раздавшимся за несколько секунд, был лишь глухой стук стакана о поверхность мягкого ковра под ногами. Зрачки Мигеля настолько сильно расширились, заполняя все пространство темной радужки, что его взгляд сделался поистине тяжелым, демоническим. Мне стало страшно, ведь «завтра» для меня могло уже не наступить…
Вцепившись в мои плечи, он встряхнул меня, как тряпичную куклу, снова ударяя головой об стену, а затем немного отстранил от нее, и я получила мощный удар по лицу, после чего тяжелым грузом упала на кровать не в силах больше подняться.
Резко заложило уши и появился противный звон, сопровождающийся сильным головокружением. На интуитивном уровне я постаралась прикрыться руками, защищаясь от дальнейших побоев, но лишние телодвижения только вызвали чувство тошноты.
Из-за ужасного ощущения беспомощности мне хотелось провалиться сквозь землю, ведь сейчас у Мигеля были развязаны руки и он мог сделать со мной все что угодно. Однако мерзавец словно зная, что это принесет мне дикую головную боль, схватил стул за спинку и протащил его по полу из дальнего угла комнаты, производя ужасно громкий и жутко раздражающий звук. Поставив стул напротив кровати, Мартинес развалился на нем как ни в чем не бывало.
– Надеюсь, ты не успела настроить радужных планов, Джессика Милтон? Иначе тебя ждет болезненное падение на самое дно.
Его саркастичный тон был спокойным, а голос холодным. Сложилось впечатление, что такое поведение для него норма, а жизнь человека представляется ему не более значимой, чем жизнь надоедливой букашки, от которой легко избавиться. Я чувствовала его взгляд на себе, в то время как сама не могла глаза открыть из-за тяжести в голове. Про то чтоб хотя бы замычать, вообще речи и быть и не могло…
– У тебя есть пару дней, восстанавливайся как хочешь. Мне ты не нужна и ни капли не интересна, а вот другим, думаю, придешься по вкусу. И предупреждаю: попытаешься сбежать – будет еще хуже. Поняла меня?
Ответом послужило лишь мое молчание.
– Утром пришлю к тебе личную няньку, чтобы она привела твою рожу в порядок, а до этого момента, надеюсь, ты не отправишься на тот свет.
Мигель наконец-таки оставил меня одну, и, находясь в столь сладкой тишине, я реально задумалась о смерти…
Лишь бы не приносить больше никому проблем.
Глава 14
Под крылом ангела
Джессика
Я раньше считала, что нет ничего хуже жуткого похмелья после веселой вечеринки, однако сейчас, когда я всю ночь перекатывалась из стороны в сторону по всей поверхности кровати в поиске удачной позы, поняла, насколько ошибалась. Утро выдалось не самым радужным, ведь из-за головной боли уснуть смогла лишь с восходом солнца. Одежда сильно сковывала движения, и я сто раз пожалела, что в суд надела брючный костюм, а не платье. Назойливое покалывание в конечностях делало мое существование еще невыносимее, и, более-менее приняв удобное положение, я свернулась калачиком и провалилась в мир тревожных сновидений.
Не знала, сколько продолжалось мое пребывание в отключке, но к реальности меня вернули весьма диким образом, вылив на лицо ледяную воду из кувшина. Я резко подскочила и тут же села на колени, упираясь лбом в матрас. Бессилие окутало тело как облако, я не могла даже приподняться на локтях, чтобы поменять положение и выгнать из уха затекшую в него жидкость. У меня болело буквально все: голова, кружившаяся так, словно я побывала в центрифуге; лицо после сильного удара наотмашь; нижняя губа, что была разбита, судя по каплям крови на постельном белье; глаза, особенно правый…
– Вставай давай, – снова раздался противный скрип от ножек стула по голому полу. – Пока я не уехал и у меня есть настроение, мы можем поговорить.
Мигель сел напротив, безразлично осматривая творение своих рук, а я по инерции отползла ближе к спинке кровати, прикрываясь подушкой, как щитом.
– Не трогай меня…
– Нужна ты мне больно. – Он откинулся назад и сложил руки на груди. Щиколотку одной ноги он закинул на колено другой, принимая расслабленную позу и всем видом показывая, что времени у него было полно. – Может быть, ты и красивая, Джессика Милтон, но мне почему-то не нравишься. И если бы план отцов сработал… – Мигель выдержал паузу и перевел взгляд к окну, морщась от солнечных лучей. – Хотя нет, не сработал бы, ты вообще не в моем вкусе.
– Почему ты так поступаешь? – Мой голос был тихим и подавленным. Болезненные ощущения в челюсти не позволяли говорить громче, что могло значительно затруднить диалог.
– Потому что вы убили моего отца… – Он с ненавистью выплюнул слова и наклонился вперед, облокачиваясь на собственные колени.
– Но это же ложь… – Я боялась закрыть глаза, с опаской наблюдая за каждым его движением.
– И почему мне кажется, что ты знакома с историей их дружбы? Тогда ответь мне, Джессика Милтон, можно ли простить предательство? Можно ли провести остаток жизни с ножом в спине, но все равно нуждаться в
